Анатолий Ромов - Тень чужака

— Что?

— Можно глоток свежего воздуха?

Он молча обнял ее. И она обняла его в ответ.

Еще не понимая, что именно его разбудило, протянул руку. Сквозь сон, не желая просыпаться, нащупал лежащую у подушки рацию. Подержав руку на устройстве, понял: он не ошибся. Это сигнал рации. Его вызывает кто-то из полицейских. Приподняв голову, увидел: рядом спит Наташа. Подтянул рацию к губам. Сказал как можно тише:

— Секунду… Подождите секунду…

Посмотрел на часы: половина восьмого. Встал, отошел в угол. Сказал в рацию тем же тихим голосом:

— Слушаю?

— Сэр, простите, что разбудил. — Он узнал голос Танука. — Доброе утро.

— Доброе утро. Что случилось?

— Сэр, точной уверенности у меня еще нет. Но кажется, я нашел. Место. То, которое вы поручили мне искать.

— Нашли? — То, что «место» означает место посадки «сессны», он сообразил сразу. — Здесь, в Минтоукуке?

— Здесь. Знаете, сэр: я его нашел только что. Мне кажется… Мне кажется, нам с вами стоит подойти к этому месту прямо сейчас. Если, конечно, это место имеет для вас значение.

— Имеет. Где вы?

— Не очень далеко от вас. Я знаю, где вы. И мог бы подойти к вам минут через двадцать.

— Понятно. Через сколько я смогу вернуться — туда, где я сейчас нахожусь?

— Дайте подумать, сэр… Думаю, там, куда мы пойдем, мы пробудем не больше часа.

— Значит, самое большее часа через два я вернусь?

— Думаю, да.

— Ладно. Идите к моему причалу. Я туда спускаюсь. Конец связи.

Натянул тенниску, джинсы, кроссовки. Приладил кобуру с пистолетом. Посмотрел на Наташу: она уже проснулась. Приподнявшись на подушке, спросила:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного. Мне нужно отлучиться по мелкому делу. — Подойдя, сел на кровать. Поцеловал ее. — Ненадолго. Прямо сейчас.

— Ненадолго — на сколько?

— Часа на два.

Встала, завернувшись в простыню. Подойдя к стулу, оделась. Вернулась к нему. Тронула сбившийся бинт:

— Перевязать?

— Не нужно. Перевяжешь, когда вернусь.

— Возвращайся скорей. Я как раз успею приготовить завтрак.

Пока они спускались вниз по лестнице, успел подумать: Николай вернется только вечером. Значит, он проведет с Наташей весь день. Если что-то и можно назвать подарком судьбы, то именно это.

Остановившись перед дверью на веранду, сказал:

— Будь осторожна. Закроешь за мной засов.

— Зачем?

— Надо.

— Господи… Я и забыла, что надо кого-то бояться.

— Все же закрой засов. И не открывай до моего приезда. Хорошо?

— Миша… — Покачала головой. — Ладно.

Открыл дверь. На веранде, на лестнице, возле срубов везде стояла тишина. Тумана не осталось и следа. Если прислушаться, можно было разобрать: откуда-то из-за Колпина сюда идет катер.

— По звуку — катер кемп-крикской полиции, — сказала Наташа.

Она не ошиблась: это был Танук. Улыбнувшись, махнула рукой. И ушла.

После того как Шутов сел в катер, Танук посмотрел на его забинтованное плечо:

— Много бинтов. Перелом? Рана?

— Рана.

— Серьезная?

— Танук, разве вам не все равно?

— Сэр… Все же мы идем довольно далеко. Я слышал, вчера здесь было горячо?

— Было. В меня стреляли. Пулей раздробило кость. Только и всего.

— Сэр… — Танук замолчал. — Хорошо. Вам лучше знать.

— Куда идти? Вверх?

— Вверх. За Майо-игл. Сами-то вы не боитесь?

— Не боюсь. Давайте. Чем скорее мы окажемся на месте, тем лучше.

Катер, описав дугу на излучине, резко сбавил ход. Шум мотора почти стих. Шутову показалось: подобной красоты он еще ни разу не видел. Гряда гранитных столбов, перечеркнутая водопадами, переходила в гранитно-базальтовый монолит. С монолита тоже падали водяные струи, но здесь их звук казался еле слышным, так, будто грохот водопадов был сдавлен горой. Верх горы был плоским. Вглядевшись, понял: на самом верху горы находится нечто вроде площадки. Площадка окаймлена соснами, растущими как по бордюру. Именно из-за этих сосен увидеть то, что находится на плоской вершине, невозможно.

— Были когда-нибудь здесь? — спросил Танук.

— Нет. Что это?

— Униткак-пойнт. На языке моего народа Униткак означает «Брошенное место».

— Брошенное?

— Когда-то, давным-давно, здесь было кладбище инуитов. Их в своих каноэ ставили вон там. Наверху.

— Их?

— Да. Умерших. Считалось, эти люди уходят в свое последнее плавание. Рядом с ними в каноэ клали лук, стрелы, гарпун. Сам я этого не видел. Старики рассказывали. Они говорили, обычно эти каноэ стояли там всю зиму.