Кирилл Казанцев - Предатель рядом

— Он в восьмой квартире! — визжал парнишка. — Как там нет? Он сказал, что в восьмую пойдет! С пистолетом он был, тоже полицейский!

— У российских полицейских не бывает таких наручников, — втолковывал ему сержант.

Где тут было услышать крики… У Слона модные тройные стеклопакеты. Да, и не до этого было. Подняв воротник пиджака, Антон проскользнул под окнами первого этажа и оказался на улице.

— Я же говорил: нужно ехать ко мне! — с досадой заявил Суровцев, когда понял, что машины не будет. — На склад временного хранения! — и он назвал таксисту адрес.

Через полчаса красавец «Тойота Лэнд Крузер» выезжал со стоянки склада временного хранения. За рулем сидел Антон Копаев, рядом — сотрудник оперативной таможни Суровцев. «К обеду завтрашнего дня верну, — клятвенно пообещал последний начальнику склада временного хранения Лядову, — бояться нечего».

Копаев молчал. И, действительно, что может случиться с этим джипом, который по всем определениям должен оставаться неприкасаемым? Да ничего с ним не случится…

Но через четверть часа езды не выдержал:

— Суровцев, ты имя хозяина джипов знаешь?

— Да у меня записано где-то… — Он вынул из кармана блокнот. — Их две недели назад на КПП «гаишники» приняли. Номера перебиты, в город въезжали… Да, вот он, хозяин: Заслонкин Бронислав Петрович.

Копаев кашлянул в кулак.

Компенсация морального ущерба за вчерашнюю профилактику в кафе происходила прямо на глазах. Казалось, сегодня к заведению пришли все, кто хотел посетить его сегодня, и все те, кто не попал в него вчера. Это кафе в отдаленной от центра части города было настолько популярным, что интерес к нему не пропадал, какие бы экономические и социальные потрясения ни испытывал город. Единственное кафе в городе, где на ценниках значились доллары, хотя наименования писались на русский манер и русскими же словами. Коктейль «krovavaya meri» стоил 1,5 $, салат «ternovskiy» — 2, а «buterbrod s krasnoy ikroy» — 0,5. На стенах висели портреты Элвиса и Гагарина, вход был оборудован болтающимися створками, как в таверне, а под потолком крутился шар, облепленный осколками колотого зеркала. Наверное, именно это смешение стиля шестидесятых, современности и Дикого Запада действовало так притягательно, что завсегдатаями этого центра социальных услуг был весь город.

— Как насчет «myaso s perzem»? — поинтересовался Копаев, скосив взгляд на меню, предусмотрительно выложенное на стол.

Чтобы войти в заведение, пришлось постараться. Можно было, предъявив удостоверение Суровцева, проникнуть без проблем, но тогда все, что им осталось бы, это, действительно, наесться «мяса с перцем». Однако больше хотелось увидеть просто Перца, нежели мяса, хотя подобное сочетание не исключалось и при благоприятном исходе дела. Поэтому, приложив силу рук и плеч, они двумя ледоколами вклинились в толпу и под недовольные реплики стремящихся оказаться первыми вошли внутрь.

Зал постепенно наполнялся. Вскоре к стоявшим в дверях двоим вышибалам присоединились двое охранников в штатском, и двери были заперты. Теперь кафе можно было лишь покинуть. Пройти в него стало невозможно. Покидали заведение посетители разными способами. Некоторые выходили сами, некоторым предлагали уйти по-хорошему, третьим подобного предложения не делали. Рекламный щит напротив входа в кафе, зазывающий посетителей, уже давно был погнут вследствие точного попадания вылетаемых из кабака тел. Как правило, они были нетрезвы и неавторитетны. На иных руки вышибал здесь не поднимались.

— Если у Перца есть здесь друг и он бармен, то это — вот этот бармен у стойки, — наклонясь к плечу Копаева, проговорил Суровцев.

— Почему?

— Потому что здесь только один бармен, — был резонный ответ.

Прошло полчаса, коллектив счастливчиков, проникших в заведение, стал зримо хмелеть, а Перец, которого жадно высматривал взгляд Антона, так и не появлялся. Посыпать голову пеплом было рано, так как это было вполне естественно. Если твой друг — бармен или просто любой служащий заведения, то тебе вовсе не обязательно сидеть за столом или стойкой. Прелестями жизни можно наслаждаться, сидя в уютном кабинете второго этажа, рассматривая людей в основном зале через оконные жалюзи. Допустив такую возможность сразу при входе, Копаев мягко вытолкал из-за нужного стола, расположенного в «мертвой» для второго этажа зоне, двух проституток, после чего преследователи заняли их место.

Полагая, что, контролируя ситуацию, они сами остаются незамеченными, Копаев и Суровцев ошибались. Весть о том, что в кафе сидят двое «деловых», приехавших на новеньком «Крузере», долетела до Лени Сугатова по зоновской кличке Моня через пять минут после того, как «деловые» разместились за столиком. Это была обычная информация. Но сегодня она носила для Сугатова особый смысл. Прячущийся на втором этаже и пьющий пиво Перец просил Моню сообщать обо всех фактах появления подозрительных неизвестных. Но не было никакой речи о джипе, который сошел с конвейера полгода назад. Поэтому, когда до Мони донесся «стук» о прибытии, он оставил информацию без внимания. Перец же, поминутно раздвигая шторки жалюзи, прижимал свой нос к стеклу и рассматривал интерьер помещения с высоты второго этажа. Делать это с каждой минутой становилось все труднее и труднее, так как сначала в помещении потушили основное освещение, а после по всему периметру зала забегали сумасшедшие блики цветомузыки. Оставшись таким образом без способности к визуальному наблюдению, Перец полностью положился на внимание старого друга Мони.