Кирилл Казанцев - Предатель рядом

«Бывший военный, дисциплинирован, следит за собой, живет один, на работе задержался, живет недалеко, волнуется. Служил в Азии. Зашел не случайно». Все это за тысячную долю секунды пронеслось в голове Копаева.

— А я не из прокуратуры, — как можно небрежнее сказал Антон.

Иерархия известная. Полиция — боязно, прокуратура — страшно, ФСБ — ужасно. Это все знают. Раз услышал гость про прокуратуру и продолжает королем сидеть, а не валить отсюда по-быстрому, тогда понятно, из какой конторы он залетел… «Если испугается сейчас, значит, не все, браток, прокуратуре рассказано. Если проникнется уважением — значит, добавить ему нечего. И вообще, какого черта ты мог рассказать?! Ты-то тут при каких делах?»

— Откуда же вы? — попытался подхватить майор тон Копаева, но не сумел его выдержать — улыбка получилась какая-то вымученная.

— Из уголовного розыска.

— А-а, — облегченно, что опять-таки не укрылось от Антона, вздохнул майор и даже как-то повеселел. — Сыщик!

— Верно, — согласился Копаев.

— Ну, тогда покажите свой дедуктивный метод! Найдите нам побыстрее того, кто убил Игоря. Правда, Аля? — Бабинов шагнул к Березиной, но та отшатнулась от него и подошла к окну.

— Этим и занимаюсь.

— Ну и как успехи? — продолжал наседать майор, словно специально пытаясь вызвать к себе неприязнь. — За год найдете?

— Нет. За год я двоих простых убийц нахожу. А убийц друзей я обычно нахожу гораздо раньше. А все потому, что на работу в отличие от вас прихожу с утра пораньше, а не к обеду, хотя живу от отдела дальше, чем вы. Поэтому, опять же в отличие от вас, по утрам не волнуюсь.

Судя по реакции майора, Копаев попал в «десятку».

— С чего вы это взяли? — настороженно протянул Бабинов, а Березина удивленно повернулась к Антону.

— Буквально минут двадцать назад вы побрились. Вы, надеюсь, не в кабинете бреетесь? Распространяете волну одеколона, равную по мощности ударной. Спирт на воздухе еще не выветрился, значит, брились недавно. Раз вам хватило двадцать минут, чтобы сразу после бритья появиться здесь, значит, живете недалеко. Два пореза на обеих щеках — значит, волновались, когда брились. Можно, конечно, предположить, что лезвия тупые, но это глупо, потому что человек, в таких количествах брызгающийся «Фаренгейтом» и носящий на пальце перстень стоимостью около пяти тысяч, вряд ли допустит наличие у себя тупых бритвенных лезвий, тем более — военный человек…

Березина, окаменев от изумления, смотрела на Антона, а тот продолжал, не в силах успокоиться от развязного тона Бабинова:

— Из Средней Азии уволились? Вода там, зараза, без йода. Ткани зубов разрушаются. Один живете? Если бы у меня была жена, а я был бы таможенником, то она вряд ли позволила бы мне при такой зарплате покупать такие перстни и такой одеколон. Она бы сказала: ты, Филофеев (в глазах Амалии вспыхнули огоньки), либо вор, либо взятки берешь! Конечно, если бы у меня жена была бизнесменом, тогда другое дело. Но такие бабы всегда силой заставляют мужиков надевать обручальные кольца! У них, баб-бизнесме-нов, психология такая. Им всегда всего мало. Мало денег, мало тряпок. Даже к своему мужику они относятся как к частной собственности. Они так рассуждают: пока я там чартерами занимаюсь, как бы мой милый не оседлал кого! Пусть, сволочь, постоянно окольцованный ходит! Психология такая, — пояснил в конце монолога Копаев. — А у вас, кажись, нет кольца, да?

Легкий румянец на щеках Бабинова говорил о том, что он сожалеет, что зашел к Березиной именно сейчас.

— Да-а-а… — скрипнув голосом, пропел майор. — Говорить вы мастера. Этого у вас не отнять. Говорите, как воду пьете… Ладно, Аля, я попозже зайду, когда освободишься.

Бабинов вышел и прикрыл за собой дверь.

— Странный мужичок, — вслух отметил Антон и поймал на себе взгляд Березиной. — Да ладно тебе… Наугад сказал и в точку попал. Его никто не просил цеплять меня без причины. Бедняга! — Копаев усмехнулся: — Так разволновался, что ежедневник на столе забыл.

Если ты — опер, то первое, что ты сделаешь автоматически, не задумываясь, это полезешь туда, куда тебя не просят. И лучшим объектом для этого является чужая вещь, особенно та, где что-то написано. Так Копаев и поступил. Пролистав веером книжку, аналогичную по форме той, что была у Эберса, — очевидно, в таможне всем выдали одинаковые — он остановился на листе, где была последняя запись. «15 июня». Через весь лист шла размашистая надпись «ВЫХОДНОЙ».

— Аля, — обратился Антон к девушке. — У вас когда выходные в таможне? Насколько мне известно от Игоря… было известно… в субботу и воскресенье?