Андрей Воронин - Слепой. Операция «Атлантический циклон»

— Ясно, господин Пэн, — ответил Ай.

У него просто не было другого выбора.

— Твой дружок потерял всякое чувство меры. Он думает, будто ему все дозволено. Надеюсь, ты умнее и считаешь иначе, — сказал Пэн, внимательно глядя в лицо Аю.

— Я с самого начала пытался его отговорить, но он решил сделать по-своему.

Ай повел себя так, как ему подсказало здоровое чувство самосохранения. Незнакомцы, по всему судя, были хорошо информированы о делах Витима. И они представляли собой грозную силу. Они не боялись Витима, они не боялись Хунхоя. Если Ай вздумает запираться, его попросту уничтожат, предварительно добыв нужные сведения жестокими пытками. Впрочем, убивать его пока не собирались. Как догадался Ай, он был нужен в качестве посредника, человека, способного удержать Витима от опрометчивых действий.

Да, незнакомцы сильны, но плохо разбираются в психологии русских людей либо чрезмерно заносчивы. Хунхой прекрасно знал традиции своей родины. В Китае с его многовековой имперской историей начальник — царь и бог для подчиненного. Отчего же незнакомцы полагают, будто в России все иначе? Или они одержимы идеей расового превосходства и уверены, что китаец Ай способен навязать русаку Витиму свою точку зрения?

— Мы готовы забыть о поджоге завода, если Витим остановится. Делаем это не потому, что слабы, а желая избежать лишнего шума. К чему стрельба, убийства, внимание местной полиции? У каждого из нас свои дела, которые лучше делать в тишине и спокойствии. Но если Витим не угомонится, он сильно об этом пожалеет, — угрожающе закончил Пэн.

— Ясно, господин. Я все передам Витиму и кое-что добавлю от себя.

— От себя ты можешь добавить только одно. Пригрозишь уйти от Витима, если он продолжит с нами воевать, — Пэн явно относился к тем боссам, которые только в редких случаях разрешают проявлять инициативу зависящим от них людям. Он был вожаком, лично принимающим все решения.

— Может, оставить в заложниках твою собаку, ведь больше некого? — только когда на губах Пэна заиграло некое подобие улыбки, Хунхой сообразил, что господин шутит.

— Тем более, это наша, китайская порода. Она хорошо относится к соотечественникам, — решил подыграть ему Ай.

И ту же получил жесткий отлуп:

— Вот именно, собака китайской породы. Поэтому она безмерно предана своему хозяину и в его отсутствии способна даже умереть. Или твой пес воспитан иначе?

— Защищая меня, мой пес однажды бросился на ротвейлера, — Ай избегал называть кличку шарпея, опасаясь гневной вспышки Пэна.

Насчет ротвейлера он сказал правду, лишь запамятав уточнить, что ротвейлеру на тот момент едва исполнилось восемь месяцев.

— Видишь, какая замечательная собака! А ты ее хотел нам оставить, – несколько исказил истину Пэн. – Сейчас вас обоих отвезут домой. А с Витимом переговори как можно скорее и убеди его принять верное решение. Кстати, Гунсунь согласен платить ему на треть больше прежнего.

Бизнес Шана шел в гору, быстро увеличивалось его состояние, привлекая внимание местного криминального мира. А Сю Нинь однажды четко разграничил:

— Нас интересуют только вещи, связанные с хлебом. Остальное касается одного тебя.

И, сделав паузу, добавил:

— Поскольку мне из Китая сложно держать все под контролем, на тебя тоже ложится ответственность.

Эти слова еще больше взбодрили Шана. Он уже имел маленькую охранную структуру, теперь резко ее увеличил. Тут же возникла одна проблема. Местные правоохранители настороженно относились к частным силовым структурам в целом и состоящим из иностранцев в особенности. Кроме того, возможности Гунсуня набирать охранников из соотечественников были крайне ограниченными. Ну не было в городе и даже области достаточного числа китайцев, обученных охранному делу. Он едва наскреб пятерых человек. Причем их профессиональные качества оказались весьма сомнительными. Об этом наглядно свидетельствовала печальная судьба цеха. Начальник охраны — разумеется, китаец — набрал людей, способных только шугать любопытствующих алкашей. Первое же серьезное испытание протеже булочника с треском провалил.

Лично Шана поджог цеха не очень огорчил. Сомнительная хлебная авантюра с каждым днем стоила ему все больше моральных переживаний. Но он боялся за свою жизнь, жизнь жены, сына и еще не родившейся дочери. Гунсуня страшил гнев Сю Ниня, поэтому он энергично взялся за реорганизацию своей охранной структуры. Шан отдал кругленькую сумму только за то, чтобы ему порекомендовали достойного человека. Им оказался Николай, только что уволившийся из полиции по выслуге лет. Гунсунь едва успел. Николай имел репутацию толкового и честного мента, много раз отклонявшего выгодные предложения бизнесменов, поскольку считал своим долгом служить Родине. Едва полицейский отправился на заслуженный отдых, его засыпали соблазнительными предложениями. Вот это и помогло Шану. Пока Николай выбирал, явился Гунсунь, предложивший условия, оставившие далеко позади конкурентов.