Василий Горлов - Код Маннергейма

Можно было бы говорить ей про лес, который Елена очень любила, про обожаемых родителей и живущего с ними в Юкках ласкового здоровенного кобеля Лира. Про многих людей, которые любили ее за доброту и удивительную способность сопереживать и еще про многое, что, может быть, способно отогреть замерзшую душу… Но главного — подарить ей другую, лучшую жизнь, которую мы все, конечно же, заслуживаем, — он не мог и поэтому молчал. Душу разъедала злая, понятная многим мужчинам горечь — наказание за то, что не можешь помочь любимой женщине или ребенку.

Понемногу Елена отошла и даже, прихватив пакет с маковыми сушками и кружку с молоком, отправилась смотреть бесконечный телесериал. А Николай набрал телефонный номер того, кому очень не хотел звонить.

— Привет, — сказал он, — Это — Николай Полуверцев. Извини за беспокойство. Мне нужна твоя помощь.

Анна удобно устроилась на обтянутом бежевой кожей сиденье и погрузилась в уютную атмосферу тепла и защищенности.

Стасис пытался расспросить о пожаре, но ей не хотелось вновь возвращаться к событиям последних дней. Хотелось немного покоя. Двигаться бы по вечерним петербургским улицам в этом большом и надежном, как океанский лайнер, автомобиле, которым так уверенно управляет Ее Мужчина, и чтобы совсем негромко, вот как сейчас, низким завораживающим голосом пела о прекрасной и бесконечно грустной любви «Вая Кон Диос»…

Она не видела луж на разбитом асфальте, вечерние сумерки укрыли щадящим флером обшарпанные фасады. Затейливый архитектурный рисунок улиц Петроградской стороны в стиле русского модерна, в грубоватых мазках реклам и подсветки, украшал обозначенный витринами кафе и магазинов городской фарватер. Этот путь к вечерним терпким радостям уходящего лета был проложен по тротуарам загорелыми и белозубыми петербургскими флибустьерами, и загадочные татуировки на их мускулистых руках создавали причудливые композиции, сливаясь с тату, украшающих юные тела их капризно-кокетливых спутниц. В поисках радостей и удовольствий их вела древняя могучая жажда — они впитывали всеми порами горячей кожи медленно стекающий с вечернего неба в артерии улиц пьянящий и пряный напиток страсти.

— Может быть, остановимся и зайдем в кафе? — предложил Стасис.

— Если тебе не трудно, давай просто поездим по улицам: мне так здесь уютно, — улыбнулась ему Анна.

— Конечно, как хочешь.

Он некоторое время молчал, внимательно вглядываясь вперед, потом решительно произнес:

— Анна, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

Немного смущаясь, Стасис сказал, что ему тридцать шесть лет, он был женат, но его супруга-эстонка не смогла смириться с тем, что он вечно пропадает в эллингах, без конца возится со своими лодками и моторами, но что уж тут поделать — это главное в его жизни. Построенные им лодки нравятся людям, их неплохо покупают. Нет, он, конечно, не миллионер, но его небольшое дело приносит достаточно денег, чтобы содержать семью.

Притормозив у светофора на Австрийской площади, Стасис искоса взглянул на Анну, а та смотрела на него во все глаза. «Ой, мамочка, он же пытается сделать мне предложение! А я, наверное, ужасно глупо выгляжу со счастливой улыбкой до ушей».

— Анна, в пятницу заканчивается бот-шоу. Мне нужно уезжать домой, в Вильнюс, и я…

Светофор изменил цвет на зеленый. Сзади заверещали клаксоны вечно куда-то спешащих петербургских водителей, но Стасис не трогался с места.

— Я… Пожалуйста, выходи за меня замуж, — попросил он и наконец отпустил педаль тормоза.

Застоявшийся джип резво рванул вперед, вписываясь в стремительный ритм движения Каменноостровского проспекта. Сердце Анны колотилось в этом же лихорадочном ритме — весело и страшно.

«И что же мне ответить? Наверное, нельзя так просто сказать «да» или «нет»?.. Что же делать?»

Стасис продолжал что-то говорить, но она ничего не слышала. Джип въехал на Троицкий мост, она видела, как рабочие в оранжевых жилетах уже расставляют барьеры. Совсем скоро поднимутся к небу крылья среднего пролета.

«Нет, Троицкий разводится неинтересно, — то ли дело мост Лейтенанта Шмидта или какой-нибудь из малых — Биржевой, например. При чем тут Смольный?.. Это Стасис что-то говорит о Смольном».

— Что? — переспросила она.

— Я говорю: мне нужно обязательно уехать, потому что сегодня в Смольном мы заключили контракт на постройку…

— Ты был сегодня в Смольном? — перебила она. — Когда?