Сергей Самаров - Укрощение демонов

Майор, выслушав, в ответ сказал, видимо, только одну короткую фразу. Отключив телефон, Тицианов объяснил нам:

— Майор обещал срочно разобраться и позвонить мне. У него тоже вызывает сомнение бородатый спецназ ФСБ. В Чечне он знает бородатый батальон «Восток», но тот доброй славой не пользуется. А про особый отряд ФСБ Вохминцев даже не слышал. Он сейчас напрямую в антитеррористический комитет позвонит. А потом со мной свяжется…

Хотя на улицах села и в горах стояла обычная для этих мест теплая зима, согласно календарю давно уже должны бежать и звенеть веселые ручьи. Но погода в календарь не заглядывала. Тем не менее отменить движение планет она была не в силах, и рассвет стал наступать уже значительно раньше, чем месяц назад.

Но рассвета еще предстояло дождаться.

— Спим по двое, — предложил старший лейтенант Тицианов. — Один остается с биноклем, наблюдает за Рифатовым и компанией. Первый на посту я. Через час буду будить сменщика. Кто заступит первым?

— Я, — сразу решил Вася Скворечня, привычно взваливая на себя сложность рваного сна.

Хотя я отслужил уже почти год, Скворечня привычно считает себя моим наставником и самую сложную задачу всегда старается выполнить сам. Иногда, правда, я тоже пытаюсь так поступать, но обычно младший сержант меня опережает.

— Тогда — отбой! — прозвучала команда.

Среди камней в горах трудно бывает устроиться спать, потому что острые края камней впиваются в спину, в башне же, на досках, устроиться спать — только руку под голову подложить. И мы сразу устроились.

Это дома, на «гражданке», помнится, я мог по часу ворочаться, прежде чем уснуть. В армии же, когда сон ограничен, организм сразу сам перестроился, и я начал засыпать сразу, используя любую минуту для сна. Так и получилось, только положил голову на руку, как провалился в сон. И даже не помнил, что мне снилось, когда проснулся. А проснулся оттого, что младший сержант Скворечня потрогал меня за локоть. Так он осторожно разбудил. Я поднял голову и сразу вспомнил, что Скворечня ложился справа от меня, когда командир взвода объявил «отбой». Сейчас же там лежал сам старший лейтенант и спал чутко, даже не посапывая. Я встал осторожно, чтобы не заскрипели под ногами доски настила, принял из рук младшего сержанта бинокль с выключенным тепловизором и уступил свое нагретое место Скворечне. Вася молча показал мне на окно. Это значило, что подниматься на третий этаж необходимости не было, и пост предстояло занимать здесь.

Почему тепловизор на бинокле был выключен, я понял, едва включил его для осмотра позиции бандитов. Красным флажком мигал индикатор зарядки аккумулятора. Значит, вскоре могли возникнуть проблемы с определением местонахождения противника. Аккумулятор вскоре мог совсем разрядиться, и это потребовало бы уже не аппаратного, а визуального наблюдения, что более сложно.

Проверив все три объекта и отметив совсем слабое свечение убитых бандитов, я выключил тепловизор. К сожалению, и луна уже ушла в сторону. Правда, она еще освещала камни, за которыми спрятались бандиты, но уже скрыла под тенью хребта пространство между ними и нами. А вскоре грозилась совсем за хребет спрятаться. Да и тучи с востока шли. Правда, не стремительные, тем не менее тяжелые, которые обещали на земле снегопад. Нам, находящимся в статичном положении, снегопад угроз не нес. Разве что ухудшение видимости. А вот тем, кто на земле, на открытом пространстве, он обещал проблемы на снегу, при каждом передвижении обязательно оставались бы следы.

Я посмотрел на часы. До рассвета еще около двух часов, если не больше. Главное, не упустить момент, когда бандиты попытаются подняться, чтобы отступить. Это требовало напряжения зрительного и нервного. Упустить Рифатова не хотелось. Наверняка они между собой как-то общаются и строят планы, прикидывают свои возможности. Я тоже их возможности попытался прикинуть. Но возможностей этих не видел. Попытка отдалиться вызвала бы прицельный огонь им в спину. Попытка приблизиться вызвала бы прицельный огонь им в грудь. Что они предпочтут, я, естественно, не знал. Но готов был в любую секунду включить тактический фонарь для улучшения видимости, может быть даже перевести его в режим лазерного целеуказателя, и дать прицельную короткую очередь.

Время шло. Луна, как мне показалось, заторопилась и спряталась-таки за хребет. Позиция банды Рифатова оказалась в темноте. И тут же пошел снег, еще больше ухудшая видимость. Не густой, но чистый и белый, осветляя темные, как всегда, предрассветные часы своим сиянием. Не думая долго, я взял автомат младшего сержанта Скворечни, чтобы использовать его фонарь, не подставляя себя, поднялся, подсвечивая себе путь, этажом выше, включил фонарь на не самый сильный, но «лунный свет», не сразу расходующий заряд аккумуляторов, и оставил автомат на подоконнике, наставив свет, как световую «пушку» в цирке, на позицию джамаата клоуна. Пусть вместо настоящей луны освещает контролируемое пространство. А сам быстро спустился на второй этаж. Если будут стрелять на свет, то там попасть не в кого. В фонарь и в автомат еще попробуй попади с семидесяти метров. Да еще второпях, когда в тебя самого могут стрелять из темноты. Разве что шальная пуля может принести бандитам успех. А я, устроившись на подоконнике второго этажа, по огненному выхлопу определю стрелка и сумею достать его своей очередью, будто пальцем на него покажу. Автоматов без пламегасителя-компенсатора я уже давно не видел, разве что на картинках. Но ни разу за год службы не заметил, чтобы пламегаситель-компенсатор полностью выполнял свою и первую, и вторую обязанность. Пламя выстрела он до конца не гасит, хотя оставляет только короткий язычок. И действие выходных пороховых газов, бросающих автомат влево, не компенсирует полностью, хотя какой-то эффект дает, может быть даже важный. И выстрел из темноты всегда можно определить по красно-белому мазку, разрезающему воздух. Чуть выше этого мазка и следует сразу же стрелять, пока противник не переместился. Но прежде чем приложиться к автоматному прицелу, я снова взялся за бинокль. Как-никак, а на пару минут я оставлял бандитов без присмотра, могли попытаться уйти, просто наугад, не зная даже, что я за ними не слежу. Но бинокль, когда я включил тепловизор, показал, что на позиции противника перемен не произошло. Я хотел было уже выключить тепловизор и к автомату приложиться, когда случайно глянул дальше и замер. Издали, в тылы к Рифатову, в темноте шли двенадцать фигур. Десять из них передвигались в полный рост, а двое, как мне показалось, — на четвереньках, что меня не сильно, впрочем, поразило после рассказа старшего лейтенанта о пьянстве Эмира Рифатова. С прибытием новых людей ситуация могла измениться. Это могли быть и бойцы специального отряда ФСБ, а могли быть и другие бандиты, каким-то образом прорвавшиеся из ущелья и идущие на помощь своему эмиру. В любом случае, даже при невозможности определить, «кто мне друг, кто мне враг», моя прямая обязанность была объявить тревогу. Только не в полный голос, как это бывает в казарме или в палатке. И я тихонько позвал, чтобы не сильно взбудоражить спящих: