Дмитрий Красько - Волк-одиночка

У входа все было заставлено крутыми иномарками. Братва гуляла. Впрочем, она гуляла тут каждый вечер, кроме, разве, понедельника, который труженики "Ежика" объявили своим национальным выходным днем. По понедельникам братва рассасывалась по другим точкам.

Выйдя из машины, я захлопнул дверь и осмотрелся. Честное слово, моя черная «Волга» смотрелась не хуже разных «Вольво» и «Мерседесов». Не так шикарно, но куда более властно — может быть, это какой-то член из городской или областной администрации повеселиться приехал. Члены — они тоже люди.

Воодушевленный такими мыслями, я приосанился и в бар вошел, имея вид уже вполне вальяжный. Приблизился к стойке и небрежным жестом кинул на стойку два смятых червонца.

— Два бургера и чарочку водки. Сдачу можешь оставить себе.

Сдачи выходило около семидесяти копеек, и бармен, зло посмотрев на меня, процедил сквозь зубы:

— А в черный день не пожалеешь?

— Обязательно, — заверил я. — И волосы на заднице пучками рвать буду. Только сегодня я гуляю И мне тебя тоже осчастливить хочется.

— Вот спасибо, — буркнул он. — А я с самого утра думаю — чего мне в жизни не хватает? А оно, оказывается, вон чего! — и бросил на стойку два разогревшихся бургера.

— Про водочку-то, про водочку не забудь, — подсказал я, хотя он уже тянулся к стеллажу с бутылками.

Бармен опять недобро зыркнул на меня, налил пятьдесят граммов и, подвинув стопарик, проворчал:

— Забудешь с такими, как же. Из могилы поднимут — напомнят. У самих денег — куры не клюют, а за копейку удавятся. Крохоборы…

Мне понравилось, что он причислил меня к славному племени денежных мешков. Видимо, неплохо выгляжу, раз даже такой прожженный товарищ обманулся.

— Расслабься, — хохотнул я и, замахнув водку, откусил изрядный шмат бургера. — Я ж таксер, а не директор комбината.

— Таксер? — он недоверчиво осмотрел меня и поморщился. — А чего ж пьешь?

— Все пьют — и я пью, — я пожал плечами. — Быт затуркал. Семья большая. Жена, дети…

— А менты?

— А ментов у меня в семье нету.

— Я имел в виду — тормознут ведь?

— Ну, а что делать? — я пожал плечами и откусил еще кусок. — Говорю же — семья большая. В тазик стучат, кушать просят. Приходится рисковать.

— В тазик — это нехорошо, — согласился он.

— Еще как не хорошо, — кивнул я. — Все тазики поизнахратили. Трусы постирать не в чем.

Может быть, я бы еще долго развлекался таким образом, тем более, что и бармену, по всему видать, такой разговор начинал нравиться. А что? Расслабляет, снимает напряжение. Своего рода моральный массаж. Но тут командира бутылок и шейкеров окликнули с другого конца стойки, и он, разведя руками — мол, что делать, работа, — ушел, оставив меня наедине с полусъеденным заказом.

Я стоял и лениво пожирал его. При том, что мне однозначно нужно было поторапливаться, я не спешил. А куда, если точный адрес был неизвестен? В голове по прежнему звенела ошеломляющая пустота.

Ритмичное движение челюстей непроизвольно прервалось, когда на мое плечо опустилась чья-то рука. Я даже поперхнулся от неожиданности. Когда же застрявший в горле кусок провалился в более подобающее ему место, а именно — в желудок, неуловимо знакомый голос произнес над самым ухом:

— Ба! Кого я вижу! Это ж товарищ мститель!

Я обернулся и понял, что напрягся не зря. За спиной стоял, дико и непонятно улыбаясь, гуманоид в квадратных очках. В ответ на мой взгляд он улыбнулся еще шире, выставив напоказ все свои восемь с половиной зубов. Картина не впечатлила. У человека слабонервного при виде нее мог случиться сердечный приступ. К тому же у пятнистого воняло изо рта — зубы бесследно и беспричинно не исчезают.

— Привет лунатикам, — ответно буркнул я, гадая про себя, приметил ли он черную «Волгу» прежде, чем вошел сюда. Если приметил, это не есть хорошо, поскольку, как человек, работающий на Камену, должен знать все — или хотя бы большинство — его автомобилей. А уж черную «Волгу» — тем более.

Но гуманоид, похоже, ничего подозрительного не заметил. Он стоял, щеря на меня свои редкие — даже слишком — зубы и щуря белесые глаза под квадратными линзами. Услышав приветствие, кивнул и стал затевать светскую беседу:

— Какими судьбами?

— Людскими, надо полагать, — я доел бургер, подумал и заказал себе еще пятьдесят граммов водки. Вряд ли меня ночью остановят менты, что бы ни думал по этому поводу бармен. Тормозить черные «Волги» они страсть как не любят. Просто не переваривают. И дело не в номерах, дело в инстинкте, укоренившемся в них со времен горкомов, обкомов и крайкомов. А водка мне сейчас была ужас, до чего необходима — события стали принимать совершенно неожиданный и, по-моему, вполне благоприятный оборот. Разве я, искалечив голову думами над тем, как добраться до Камены, мог предположить, что судьба подкинет мне такой подарок — редкозубого и покрытого пятнами гуманоида?