Дмитрий Красько - За флажками

— А ты на Генаху не гони, лысый. Мы тут все главные. А кому базар держать — посовещаемся и тебе отдельно сообщим. Догоняешь мазу?

— Ты, старый пердун, если бы не был таким старым, за базар бы уже сейчас ответил, — Пистон, видимо, обиделся, что Дедушка обозвал его лысым, потому что, как и Генаха, местами покрылся пятнами гнева.

— А я за свой базар лет пятьдесят уже, как ответил. Когда таких, как ты — без суда и следствия, по законам военного времени.

На этот раз уже Пистон не нашелся, что ответить. Чтобы скрыть растерянность, вынул из кармана пачку сигарет, долго вынимал одну, еще дольше раскуривал. Время тянул, натурально. С мыслями собирался. А, собравшись, сообщил:

— Вы, фраера, бравые. Я с вами два дня потерял. И людей кучу. А за это отвечать надо. Мы вот сейчас вас здесь положим, как нефиг-нафиг. И все мои проблемы сами собой прикроются. Знаете, почему я пацанам отмашку еще не дал?

— Патроны с собой прихватить забыли? — я решил, что пришла пора и мне вставить свое веское словцо.

— Да нет, патроны имеются, — Пистон, прищурившись, снял с меня мерку для гроба. Результат его удовлетворил, и он довольно кивнул. В том, что ему известно, кто я, сомневаться не приходилось. Видимо, фотокарточку на предмет изучения успел просмотреть не раз. — Уж на тебя-то хватит. Просто в городе таких разборок уже лет пять не было. И если они случатся, менты на уши встанут, чтобы до меня добраться. А мне это невыгодно.

— То есть, стрелять ты постесняешься? — уточнил Дедушка.

— Если припрет, то я на центральной площади срать усядусь! — отрезал Пистон. — Я предлагаю вам сделку. Мне невыгодно вас расстреливать, вам невыгодно умирать. Но мне нужны трое из вас. Нет, вру, четверо. Предлагаю: эти четверо едут со мной, остальные свободны. И забывают об этой нашей встрече.

— Русские своих на войне не сдают, — нервно хохотнул Чудо.

— То есть, вас можно хором расстреливать? — ласково уточнил Пистон.

— Ага, — кивнул Генаха. — Только сначала отсосать придется. Причмокивая.

Братва за спиной Пистона встрепенулась, понимая, что дело стремительно движется к развязке. Таксеры, насколько я мог разглядеть боковым зрением, тоже задвигались.

Мы, конечно, были обречены. Но — чисто теоретически — если успеть упасть за баранку, рвануть машину вперед, пересечь дорогу и врезаться в толпу напротив… Даже если тебя самого пулями посекут, такой таран будет дорогого стоить. Думаю, подобная мысль не одного меня в данный момент посетила.

Но я решил, что это уж слишком — чтобы из-за меня одного такая прорва народу полегла. Боевики — еще куда ни шло. Но парни, с которыми я столько лет бок о бок проработал и столько соли сожрал, сколько в мировом океане не водится — это уж извините. Тем более что Пистон кучу сил, времени, нервов, человеческих и материальных ресурсов потратил, пытаясь добраться до меня. Ну, из простого чувства справедливости ему нужно было это хоть как-то компенсировать.

Поэтому я шагнул вперед и сказал:

— Стой, Пистон. И вы, пацаны, успокойтесь. Если вас из-за меня сейчас положат, я ж потом ночами спать не смогу.

— А ты не ссы, — усмехнулся Пистон. — У тебя этих ночей — одна, от силы, осталась. Может, даже меньше.

— А я не ссу, — заверил я его. — Ты хотел терку перетереть. Давай перетрем. Или расхотел?

Пистон в который уже раз смерил меня оценивающим взглядом. И в который раз удовлетворенно кивнул. И подытожил:

— Ну, а что? Давай перетрем.

Я постарался представить, что же он видит, глядя на меня. И пришел к весьма неутешительному выводу — вряд ли супермена. Я, в моем нынешнем состоянии, даже на человека-паука — уж на что личность неприглядная, — не тянул. Невыспавшийся, помятый и небритый. Максимум — мистер Бин с дикого бодуна. А мистера Бина при всем желании к героическим персонажам не отнесешь.

Но, пока мы с Пистоном неторопливым шагом отходили от общей группы, я подумал, что во всем этом есть и положительная сторона. Пистон, понятное дело понаслушался про меня. А тут приехал — и оказалось, что внешний вид совсем не соответствует его прежнему представлению. Скорее всего, именно это и означали его частые оценивающие взгляды. И уж совсем сомнительно, чтобы он после увиденного ожидал от меня героических деяний. А на этом можно было и сыграть.

— Тут дело простое, — сказал я, когда мы отошли на порядочное расстояние. — Тебе война не нужна, нам она тоже не нужна. Но ведь тебе, по большому счету, только я нужен. Парни, что со мной были — их-то зачем прицепом пристегивать? Короче, я тебе прямо скажу: я поеду с тобой. И пацанам отмашку дам, чтобы они не дергались по этому поводу. Но при одном условии — я еду один.