Дмитрий Красько - За флажками

— Один я был, — я растянул свою ухмылку еще шире, хоть это и было трудно — больная челюсть мешала. — Литовец уже потом выскочил, посмотреть — что за хипеш под его окнами затевается.

— Герой, — кивнул Кипа. — Мне говорили, что ты чувак не пальцем деланный. Что своих не сдаешь — уважаю. Только мы их все равно выкупим. Думаешь, у нас свои люди в милиции закончились?

— Не думаю. Нечем.

— Что, головка бо-бо? Турай это умеет. Ладно, со вторым вопросом закончили. Давай третий разруливать будем.

Я попытался тупо сделать вид, что упал в обморок. Жить хотелось невероятно. И подольше. Но меня пару раз безжалостно пнули под ребра, потом вылили на голову еще литр холодной воды. Пришлось снова принимать сидячее положение.

— Ты нам тут спектакль не устраивай. Мы не театралы. Мы в ладошки хлопать не будем. И «бис!» кричать тоже не будем. Мы тебя вальнем сразу, и двинемся к твоему напарнику.

Голос Кипы звучал вполне внушительно. Я, по крайней мере, решил, что лучше прислушаться к его словам.

— Говори, что хотел?

— С кем еще из ментов ты общался? Кроме этого жмура? — он махнул рукой в сторону кухни.

— По этому делу? — уточнил я.

— Нет, блин, по поводу загранпаспорта, — лицо Кипы побагровело.

— Вот с ним, — я кивнул в сторону двери.

И сразу куда-то отошло ощущение близкой кончины. И недобрые лица незваных гостей отодвинулись от меня. И вообще дышать легче стало. Потому что в дверном проеме, прислоняясь плечом к косяку и скрестив руки на груди, стоял грубый, как Стоунхендж, Николай Васильевич почти Гоголь. А перед ним стояли трое в черных бронежилетах, в касках и с автоматами. Еще несколько таких же слонялись по лестничной площадке за его спиной.

А непосредственно из-за плеча Николая Васильевича выглядывала встревоженная физиономия Яна.

Все-таки хорошо, что на меня иногда нападает демон хозяйственности. Если бы я не смазал дверные петли, они бы непременно заскрипели и испортили весь эффект неожиданности. А так Николай Васильевич и его бойцы, сопровождаемые Яном, появились очень красиво, прямо как в кино. Ребята Пистона, при всей их профессиональной подготовке и настроенности на разные неожиданности, растерялись и даже сопротивляться не стали. Тем более что поздно было сопротивляться. Они оказались в том же положении, в каком был я при их появлении — с оружием и полной невозможностью его применить.

— Вот это мы удачно заглянули! — присвистнул Ян из-за плеча строгого мента.

— Да уж, — согласился тот. — Ну, что? Предлагаю всем добровольно сложить оружие. Кто недобровольно — тот изменник Родины, и по законам военного времени — без суда и следствия. Желающие есть?

Желающими были все. Молча сложили оружие у своих ног, медленно выпрямились, медленно подняли руки.

— Отрадное зрелище, — прокомментировал почти Гоголь. — А теперь, не делая резких движений — по одному выходим из квартиры.

Беспредельщики-то они, конечно, беспредельщики. Но благоразумные беспредельщики. Видя — случись что, и их положат, как сорную траву при прополке, даже рыпаться не стали. Всё — молча, всё — один в один, как приказывалось. С поднятыми руками, плавным шагом и даже с изрядным интервалом между собой, потянулись на лестничную площадку. Где их, опять же по одному, конвоировали вниз упакованные в бронежилеты менты.

В итоге в квартире нас осталось пять с половиной — я, Ян, Николай Васильевич, два его бойца и труп Балабанова в кухне, который я посчитал за полчеловека. Все-таки тело присутствовало.

Ян быстро подошел ко мне, взял под руку, помог встать. Я отстранил его и усмехнулся:

— Да я в порядке, Литовец. Просто пацаны немного челюсть свернули. Ну, так они же ее на место и вставили. Шишка на затылке еще. А в остальном полный порядок. Ты лучше расскажи, как ты тут оказался. Да еще в такой компании.

Он снова вцепился в мою руку, потащил в зал, включил свет и заботливо усадил на диван. Беспокоится, блин! Приятно. И хрена говорил Балабанов, что по мне после смерти и погрустить некому будет? Друзья у меня какие?! Да, детей нет. Но я ведь молодой еще, только-только тридцатник разменял.

— А я сразу в Советский райотдел позвонил. Как услышал про мертвого Балабанова — так и позвонил. Мало ли что. А там как раз вот, — он указал на грозного мента, — Николай Васильевич оказался…

— Ну да. Меня все-таки вызвонили в связи с вашим ночным приключением. Балабанов меня, конечно, опередил…

— Лучше поздно, чем никогда, — вздохнул я. — Тем более что поздно — в самый раз оказалось.