Дмитрий Красько - Охота на охотников

Однако полностью избежать подозрений, кажется, не удалось. Ребенок, скинув верхнюю одежду прошел в зал и первым делом обвел нас настороженным взглядом летчика-истребителя, у которого только что сперли любимый истребитель и он, понимая, что все это не спроста, пытается вычислить, какая вражина могла такую гнусность учинить.

Прикинув, что терять мне все равно нечего и лучше первым начать задавать вопросы на отвлеченные темы, чем ждать, пока он начнет засыпать нас своими, вполне определенными, я сказал:

— Привет, футболист. А с чего ты взял, что я с Конюховым через Атлантику плавал?

— Ты сам сказал, — парень, ни мало не смутясь, уставился на меня наивными детскими глазами. Чем невзначай напомнил мне Иванца, когда тот заявлял, что я знаю о перевозке двух миллионов. Или Зуева — тот на таком же голубом глазу вешал на меня всех собак, включая кошек. Но, если Иванец или Зуев вызывали исключительно рвотные позывы, то стоящий в дверном проеме пацаненок — только восхищение. Потому что в детстве еще можно сочинять для себя всякую ересь и даже самому верить в нее. Во взрослом возрасте (а оба мои нынешние неприятеля, натурально, обретались именно во взрослом возрасте) такие вещи квалифицируются, как психическое расстройство и караются помещением в дурку и насильственным пожиранием галоперидола и прочих барбитуратов. — Все утро сидел и рассказывал, что ты — как Конюхов, путешественник. А Конюхов недавно до Барбадоса догреб. А где это — Барбадос?

— Не знаю. Я там не был. Я в это время в другую сторону греб. Я же не Конюхов. Я — как Конюхов. Тоже люблю туда-сюда путешествовать. Только отдельно от него. Чтобы веслами не запутаться.

Как ни странно, пацану такая версия пришлась по вкусу. Мы с ним, хоть и не без некоторых неувязочек, поладили утром, когда, сидя в кухне, вели незамысловатую мужскую беседу; поладили и теперь, когда наше суровое мужское общество было разбавлено его матерью. Другими словами, через час он разместился на том месте, где в момент его прихода стоял поднос, и мы смотрелись уже вполне в формате среднестатистической семьи — папа, мама и сын, увлеченно пялящиеся в телеэкран.

Сашок, похоже, не собирался париться тем обстоятельством, что малознакомый дядька в лице меня остается у них на ночь и не скрывает этого. Может, удовлетворился моей утренней байкой об усталом путешественнике, которому его добрая мать предоставила ночлег, а может, в хитрой маленькой башке бегали иные какие мысли. Не знаю, я в детской психологии не специалист и что творится в головах у нынешних десятилетних, представляю слабо. Я и себя-то десятилетнего помню с трудом.

Вечер тек весьма спокойно и так же спокойно собирался перейти в ночь. Я изрядно расслабился — а почему бы и нет? Все шло совсем не так плохо, как могло идти. Я, конечно, вынужден был скрываться, но не иначе, как кто-то из небожителей озаботился вопросами справедливости и подсунул мне Кристину. А скрываться в ее доме было куда теплее и уютнее, а также сытнее и сексуально удовлетвореннее, чем, скажем, в каком-нибудь канализационном колодце. Я, если и не ловил кайф, то чувствовал серьезную удовлетворенность — факт.

До тех пор, пока телек не перестал баловать нас каким-то идиотским фильмом породы «мелодрама», и решил показать передачу «Дорожный патруль». Впрочем, после первых десяти минут я все еще чувствовал себя вполне комфортно. На экране показывали битые автомобильчики, пьяных автовладельцев и важных гибддшников, которые этих автовладельцев повязали. Всего этого я вдоволь насмотрелся своими глазами за десять лет таксерства, а потому испытывал если не ностальгию, то нечто умиротворяюще-привычное. И совсем разомлел. Но вдруг случилась рубрика «Разыскиваются», и душевное спокойствие вмиг куда-то улетучилось. Потому что с экрана на меня уставилась моя фотокарточка, правда, пятилетней давности, и монотонный голос дикторши принялся излагать мои подвиги — явно в интерпретации следователя Зуева. Мне на нервной почве даже показалось — с его интонациями. Оно, конечно, ночью я подстраховался, назвавшись Пашей, так что имя «Михаил Мешковский» значило для Кристины с сыном не больше, чем какое-нибудь «Хайле Селассие IV», но морда-то — ее ведь никуда не денешь. Захотелось срочно куда-нибудь телепортироваться. Сгодился бы даже канализационный колодец. Там, слава богу, телевизора точно нет. Но телепортацию пришлось отменить, потому что Сашка, хрустя печеньем, сбил весь настрой на это нелегкое дело.