Алексей Баскаков - Золотая чума

— А где он сам?

— Там, за хребтом.

— Ладно. Никита, уведи его.

Якут потащил мужика вон.

— Куда ты его?

— Никита сам все решит и закопает. Ему не впервой.

Минут через пять из тайги донесся выстрел.

6 мая 1966 года, приток Колымы

— Геннадий Сергеевич, а можно узнать, кто этот Сивый?

— Гнилой человек. Он и его ребята, они из поселка, который тут недалеко, километрах в ста. Они здесь повадились золотишко мыть.

— А есть что мыть?

— А то! Жене на сережки и себе на фиксы намыть можно. Ну так вот, эти типы, видать, сильно заинтересовались нашими делами. Ну, да пусть интересуются. Это так, шакалы. Я когда еще с ребятами на Моме золото мыл, то такие тоже за нами таскались. От этого уж никуда не денешься. Но до нас им не добраться.

Старков замолчал. Странная у него была манера общения. Ведь не просто молчит, блюдет конспирацию, а вот так: заговорит — и умолкнет. Впрочем, может, так оно и правильно с его точки зрения. Должен же понимать, что Кот не дурак, сам догадывается. А о чем не догадывается — оно ему и не нужно.

Моторка шла по реке уже часа три. Вокруг было все то же — крутые, поросшие лиственницами и кедрачом берега, плавно переходящие в горные хребты. Река оказалась быстрой, широкой и, по большей части, почти спокойной. Вели моторку попеременно все трое. Лишь в некоторых местах Никита решительно заявлял:

— Я теперь.

Парень знал, где ему садиться на руль. Река тогда резко сужалась, ее обступали обрывы, а впереди рисовалась какая-нибудь гадость: либо порог, где волны бешено бились между торчащих, как зубы, острых камней, либо перекат — широкое мелкое место, где легко можно со всей дури сесть на дно.

— Я на полном ходу не решаюсь через пороги переть. Глушу мотор. А Никите — ему без разницы. Ну, дак он здесь вырос, — пояснил Старков после преодоления одного из препятствий.

Моторка была загружена под завязку канистрами с бензином и спиртом, ящиками с тушенкой, мешками с макаронами и пшеном. Имелся, между прочим, и ручной пулемет Дегтярева с пятью запасными дисками, который при отходе вытащили из кладовки. Ничего так подготовились. Если учесть карабины и пистолеты, выходит — шли, как на войну.

— Леха! Ты вот про Сивого спросил, а я смешную историю вспомнил. В Зырянке, уже после Сталина, жили два брата с семьями. В одном доме, поделенном пополам. Один брат в тайгу бегал, золото копал. А второго, значит, жаба задавила. Дом был хороший, так его жена и подговорила. Ты, мол, сходи в ментовку, сдай брата. Весь дом наш будет. Тот сучонок пошел и вложил. Родного брата, блин! Того и загребли. Да только Бог правду видит. Статья-то за золото — она с конфискацией имущества. Так что ничего он так и не получил. Да и уехать ему пришлось — его все мужики за дерьмо стали держать.

Перед одним из бесчисленных поворотов мотор стал вдруг чихать как простуженный.

— Вот черт! Вертай, Никита, к берегу, будем его лечить. Да и чайку заодно похлебаем.

Они пристали к берегу, который в этом месте, к счастью, был пологим. Старков полез в мотор, а Никита прошелся вдоль берега вниз по течению. Вернулся он минут через двадцать.

— Там нас ждут.

— Это еще что за дела? Никита, покажи Лехе, что там происходит.

Они прокрались метров на двести вперед, где река круто поворачивала.

— Вон там, — показал якут на берег. Примерно через километр берег вздымался крутым обрывом, над которым нависали кусты. Течение прижималось к этому берегу, а у другого торчали камни. Да, лучше места для засады не придумаешь. Лодка пойдет под обрывом — и сверху можно пострелять всех — как в тире.

Но ничего подозрительного заметно не было. Впрочем, высказывать свои сомнения Кот не стал — Никита явно был не из тех людей, которые бросают слова на ветер. Вместо того, чтобы говорить слова, Леха снял с плеча карабин. Солнце в спину, значит, бликов не будет. Он глянул в оптический прицел. Кусты над обрывом стали сразу очень близкими. И все же людей заметно не было. Кот продолжал внимательно смотреть. Так, одна ветка дернулась! И еще одна. Сидят. И не профессионалы. Вот африканские негры — тех так задешево не выпасешь. Они могут часами лежать, не дернувшись. Ну, ладно.

Когда вернулись к лодке, Кот доложил Старкову свои соображения. Тот задумался.

— Тебе бы я, может, не поверил, но Никите… Что делать будем?

— Переть на моторке нельзя. Мы там, как на мишени. Вот что: попробуем-ка мы с Никитой на них по суше выйти. Зайдем повыше — с тылу. Вряд ли их там много. А вы пока с моторкой дела решите. — Идем? — обратился Кот к якуту.