Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком

Но Карл видел все действия милиционера и отметил про себя, что тот не снял пистолет с предохранителя. Но, похоже, тот окончательно пришел в себя и перевел пистолет в рабочее положение.

Карл прыгнул на капот машины боком, сдирая кожу осколками стекла, и ногой ударил по руке милиционера. Однако пистолет остался в его руках, и Карл, предотвращая выстрел, коротко, но сильно ударил в челюсть гаишника. Тот обмяк. Карл взял пистолет и посмотрел на бесчувственного милиционера.

– Дурак… Люди ж кругом…

Он сидел на капоте машины и не видел, что происходит вокруг: как подбежал дядя Слава и освободил Тишку, не видел порядочной толпы вокруг себя. Очнулся он от мягкого прикосновения.

Рядом стояла мать. Прижимая руку к сердцу, она едва выговорила:

– Что ж ты наделал, сынок…

Карл попал под тяжелую 191-ю статью – от пяти до пятнадцати лет лишения свободы, при отягчающих обстоятельствах – вплоть до смертной казни. Через два месяца, проведенных в следственном изоляторе, Карл в зале судебных заседаний услышал приговор судьи: пять лет лишения свободы – все-таки ему дали минимальный срок. Прожив два года в солдатской казарме, он на пять лет переезжал в лагерный барак колонии для бывших работников правоохранительных органов.

Мать не дождалась сына. Холодной ноябрьской ночью она попала под грузовик, которым управлял пьяный водитель. Карлу оставалось отбывать еще три года.

Несомненно, в нем произошли какие-то изменения, он не раз спрашивал себя, а стоило ли вообще рисковать хоть чем-то ради собаки? И ответы его были противоречивыми. Но к концу срока он все же определился: нет. Но его устами говорила несправедливость, которая, облачившись в судебную мантию, пять лет назад зачитала ему суровый приговор.

Белухе был симпатичен этот парень, он согласовал вопрос с Вениамином Губенко, и в 1993 году, когда Хейфец отсидел положенные пять лет, они вновь встретились. Карл оказался за воротами лагеря с улыбкой на лице и сотней рублей в кармане. Белуха, сидя в машине, тоже улыбнулся и отсалютовал Хейфецу автомобильным гудком. Карл подошел, осмотрел заматеревшего сокамерника и вместо приветствия сказал: «Ну ты и растолстел!» Он даже не поинтересовался, куда везет его старый товарищ, и за всю дорогу до зверофермы произнес только одну фразу: «Здорово, когда тебя встречают». Белуха, оторвав взгляд от дороги, впервые увидел на лице Карла слезы.

«Он не посчитал нужным», – еще раз подумал о Хейфеце Белуха и спросил:

– Карл, журналист куда-нибудь заезжал?

– Да, – ответил Хейфец. – Он довольно долгое время находился в университете. Человек, с которым он общался, имеет на дверях кабинета простенькую табличку: Ян Гудман. Леня следовал за Мельником до самых дверей.

– Хорошо, Карл. Что еще?

– Ужин в кафе.

– И все?

– Да. Он больше часа просидел за столиком и не выпил ни капли спиртного. – Хейфец на некоторое время умолк. – Андрей, тут подошел Леня. Он говорит, что свет в квартире Мельника погас. Что нам делать?

Теперь паузу взял Белуха.

– Вот что, Карл, – ответил он. – Подождите у подъезда Мельника с полчаса. Если за это время он не надумает куда-нибудь отправиться, приезжайте сюда.

– Хорошо.

Белуха положил трубку. Вениамин Губенко пододвинул стул и сел рядом. Алберт Ли не переменил положения: глаза закрыты, кончики пальцев соединены вместе. Белуха поднял массивную пепельницу и грохнул ею по столу. Алберт открыл глаза.

– С добрым утром! – зло приветствовал его Андрей. – Кто такой Ян Гудман, ты знаешь?

– Гудман? – Ли наморщил лоб и дважды повторил: – Гудман, Гудман… Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить. А что?

– То, что Мельник встречался с ним в университете.

– В университете? – Алберт поднял бровь и указательный палец. – Да-да, Ян Гудман, американец. Да, я встречался с ним, кажется, один или два раза. Это было давно, лет шесть тому назад. Он биолог-популяризатор, живет в нашем городе.

– Исчерпывающие сведения. – Белуха хмыкнул и бросил в рот жевательную резинку. – Похоже, Мельник начал консультироваться. Все, тянуть дальше нельзя, с каждым часом он будет усложнять нам задачу.

– Может, просто поговорить с журналистом? – подал голос Губенко, побледневший после слов своего товарища. – Припугнуть?

– Дело твое, – равнодушно произнес Белуха. – Но смотри, как бы не пришлось мочиться в тюремный горшок.

– А эта… как ее… Ирина Голубева, ты же не собираешься… Ты понимаешь, Андрей, о чем я хочу сказать?