Лев Пучков - Тигр в камуфляже

Калгана забили, опять же твои люди: Большой Егор, Пика и Епифан. Знакомые имена улавливаешь? Вижу-вижу — улавливаешь… А теперь — самое интересное, уважаемый господин Анисимов… Все эти мерзости они сотворили по твоему личному распоряжению…

Заметив, что лицо бригадира вытянулось от изумления, а пальцы правой руки шарят по столу, нащупывая рукоять «ТТ», Пульман поспешно добавил:

— Но-но, братан! Брата-ан! Не надо резких движений! Этих парней можно пытать, протестировать на полиграфе, даже, если шибко приспичит, вкатить инъекцию пентонала: они в любом случае покажут, что было именно так, как я сказал. Причем, прошу заметить, они в этом абсолютно уверены — никаких натяжек и легенд.

— Значит, ты в натуре… действительно гипнотизер, — тихо пробормотал Вовец, взяв в руку со стола пистолет. — Значит, в самом деле можешь…

— Ага, действительно, — подтвердил Пульман, опасливо поглядывая на оружие. — Только ты того… положи пистоль обратно! Не надо думать, что, если я внешне неказист, значит, и внутри совсем идиот! Если со мной что-то случится, у трех моих хороших знакомых есть кассеты с записями показаний твоих людей. Они отправят эти кассеты прямиком кому надо — то-то будет потеха! В жизни, сам понимаешь, всякое бывает… Вот я и застраховался на всякий случай.

— Так-так. — Вовец задумчиво почесал стволом начинающий седеть висок и предложил:

— Ну а вот… ежели, допустим, я буду тебя сильно пытать и заставлю сказать правду? Правду твою запишу на диктофон и потом предъявлю кому следует? У меня такие спецы есть — ты через две минуты с начала процедуры начнешь колоться, как в исповедальне. Как?

— Ну что ты, бригадир, прям как маленький! — криво ухмыльнулся Адольф Мирзоевич. — А я скажу, что это ты под пытками заставил меня сказать то, что тебе нужно. И потом: ну кто поверит? Ты посмотри на меня, посмотри! Ну разве можно поверить, что я — такой маленький, такой невзрачный, такой худющий… и вдруг! А?

— Да… складно излагаешь, сволота, — задумался Вовец. — Так-так… Так. — Он немного поразмышлял, мучительно морща лоб, затем нажал клавишу домофона на краю стола и распорядился:

— Жека! Ну-ка, быстренько — сыскать и доставить мне сюда этих — Большого Егора, Пику и Епифана. Потом заскочи в подвал, там Глаз и Кара шары гоняют — ко мне обоих, бегом! И еще — давай-ка возьми диктофон… хотя нет, ничего брать не надо. Давай ко мне этих — и мигом!

— Желаете очную ставку произвести, господин Анисимов? — язвительно поинтересовался Пульман, когда бригадир отпустил клавишу домофона и вновь повернулся к нему. — Так ведь они вам хором скажут, что ни разу в жизни меня не видели. И будут при этом совершенно искренни.

— Ничего я не желаю. — Вовец мрачно помотал головой. — Просто надо с пацанами кое о чем поболтать.

— Ну-ну, дело хозяйское. — Адольф Мирзоевич поудобнее устроился на диване и посмотрел на часы. — Выпить не дашь чего-нибудь?

— Ага — выпить тебе… Хочешь ужраться до поросячьего визга? — подозрительно прищурился бригадир. — Чтобы! не так страшно было? Не получится, красивый мой! Придется трезвым помирать.

— Зажал 50 грамм, да?! — Пульман скривился презрительно. — Ну и жлоб же ты! А еще — бригадир Центрального района… Звучит-то как!

— Хм! Жлоб… — Вовец в раздумье побарабанил пальцами по столу. — Жлоб… Ладно, хрен с тобой. 50 грамм налью — грех человека перед смертью обижать. — Не вставая с места, он протянул длинную руку к шкафу позади стола и извлек початую бутылку всамделишного на вид кизлярского «Багратиона», оттуда же достал фужер. Плеснув в него немного коньяку, бригадир ловко запустил фужер по полированной поверхности стола в сторону гостя: тому пришлось привскочить с дивана, чтобы успеть его подхватить. Живо опрокинув фужер, Адольф Мирзоевич довольно почмокал губами и вдруг, посмотрев в окно, зверски выпучил глаза, удивленно воскликнув при этом:

— Твою мать, а!

Вовец моментально схватил со стола пистолет и, отъехав в кресле за шкаф, мастерски развернулся к окну, изготовившись для стрельбы из положения «сидя в кресле из-за шкафа». Адольф Мирзоевич тем временем перегнулся через стол, ловко завладел бутылкой и, отскочив назад, быстренько засосал из горла грамм двести — не меньше. Поморщившись и утробно икнув, он поставил коньяк откуда взял, погрозил хозяину пальчиком и уселся обратно на диван.

— Ну ты, дегенерат! — недовольно начал было Вовец, но передумал и махнул рукой. — Впрочем, хрен с тобой… Ну-ка, пока не окосел, расскажи — чего ты там напридумывал?