Александр Зубов - Десантный вариант

Вообще-то это случалось редко, даже в воскресенье, когда ведущий хирург районной больницы Владимир Кириллович Орлов присутствовал дома. Обычно он или был на операции, или отсыпался после ночного дежурства. В любое время дня и ночи в больницу часто привозили тех, кто срочно нуждался в его помощи после какой-нибудь аварии или пьяной драки, так как во всем районе знали высокое профессиональное мастерство этого хирурга и его безотказность. Он молча сносил упреки жены, хотя к такому раскладу жизни в семье Орловых давно уже привыкли.

Саня хотел побыстрее проскочить мимо отца, чтобы тот не заметил ссадины на лице. Но старшего Орлова не так-то просто было провести.

— Постой, Саня! — он поднялся со стула, отложив газету. — Что это у тебя тут нарисовали? — спросил иронично, разглядывая лицо сына.

— Да так, пап, ничего страшного, — ответил уклончиво Орлов-младший, который всегда старался по пустякам отца не беспокоить и вообще как можно меньше волновать родителей.

— У тебя всю жизнь «ничего страшного». Заработаешь это, как его… «перо» в бок, и тоже будет — «ничего страшного». Давай смажу — быстрее заживет.

Тщательно обработав ссадины спиртовым раствором, Орлов-старший пристально, через очки поглядел на сына.

— Скажу прямо, сын, боюсь за тебя, Давай поговорим. Присядь-ка.

— Давай, пап, — Саня сел напротив отца, глядя в его обеспокоенное лицо.

Обычно решительный и независимый Орлов-старший, нервно потирая ладони, несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями.

— Вот что, — начал он с металлическими нотками в голосе, — знаю я, что вы делите, и о вашей круговой поруке знаю: если свой не пойдет драться за своих — от своих же и заработает пейзаж на лице или на почках. Уголовные нравы у вас уже привиты, и заправляют этими, как их… «кодлами» парни после отсидок в зоне. Сами-то они особо не высовываются. Эта «романтика улицы» никуда не приводит, кроме зоны!

Саня опешил: «Вот дает отец! Молчал, молчал и выдал правду-матку не в бровь, а в глаз». Но тут же, оправдываясь, ответил:

— Ну ладно, пап. Ты прям скажешь — зона, зона. Мы просто друг за друга стоим и никому из чужих спуску не даем. Вот и все.

— Нет не все! — перебил Орлов-старший. — У нас с тобой ведь нет секретов друг от друга?

— Нет, пап… — Саня в первый раз видел отца таким взволнованным.

Тот удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Тебе шестнадцать лет, Саша. Ты уже взрослый. Многое понимаешь. И знаешь, когда смолчать, а когда сказать нужное слово. Есть вещи, которые тебе наконец можно рассказать. Надеюсь, ты поймешь меня правильно. Ты знаешь, какого ты происхождения. К сожалению, история России изменена насильственным, бандитским путем. Многие наши родственники погибли. Твой дед, Орлов Кирилл Александрович, расстрелян чекистами, а дед по матери, Вяземский Сергей Васильевич, заколот штыками дезертиров с фронта в Первую мировую. Я считаю наиглавнейшей нашей задачей, понимаешь, нашей, сын, — это сохранение дворянского рода Орловых. Ты — последний из них. Россия, даст бог, воспрянет, и ей будут нужны истинные патриоты, а не коммунистические интернационалисты. Ведь все кругом гниет на корню — государство, нация… — все. Это не может продолжаться вечно. Но я вижу, что тебя все больше затягивает полууголовный мир. А там не шутят. Есть ли достойный выход из этого? Скажи прямо.

— Чтобы уйти из кодлы, ничего особенного делать не надо. Надо или уехать учиться в другой город, или уйти в армию.

— Вчера, говорят, была большая драка. Ты участвовал?

— Да.

— Ну, молодцы. Двойная советская мораль: в школе вы — комсомольцы, а на улице — шпана. Ты, Александр, подумай над тем, что я тебе сказал. Это важно и для тебя, и для нас с матерью. Люди все разные, но только сильные люди сами делают свою жизнь и судьбу, — с этими словами Владимир Кириллович вышел из комнаты.

У каждого человека наступает момент, когда надо остановиться, оглядеться, посмотреть на себя как бы со стороны и решить для себя самого: а правильно ли я иду по жизни? Как я живу, что дает моя жизнь мне и моим близким? Может, я живу слишком просто, как сорная трава, не принося никому радости? Что останется после меня, и вообще для чего я существую и дышу этим воздухом?

Примерно в таких раздумьях и находился Саня Орлов после беседы с отцом. Он еще не решил, кем стать в жизни, и пока не ставил перед собой никаких конкретных целей, а потому ему было трудно определиться, как поступать дальше. Саня сидел на столе в своей комнате и курил болгарскую сигарету марки «Родопи», хотя совсем недавно признался Шарову, что не курит. Парень только начал баловаться сигаретами, считая, что может бросить в любой момент.