Александр Зубов - Десантный вариант

— Как это — ранение в мирное время, в нашей стране? — спросил Саша, заинтригованный необычайной историей своего нового знакомого.

— Да это для кого как. Для одних действительно мирное время, а для меня и моих товарищей по оружию — война, да не простая, а очень опасная, без флангов, без тыла и фронта. В любое время можно схлопотать пулю, а то и нож под ребро. А в 1956-м убирали верных палачей-бериевцев. Опасные были зверюги. Таких арестовывать — все равно что бой открыть, да еще в центре Москвы. Ну а мы садились в ЗИС, ППШ с собой, пистолеты ТТ и на скорости встречали нужную нам машину, лучше за городом. Очередь — и авто в кювете. Кто живой из них остался, добьем из ТТ — и все. Такой был приказ, такая была обстановка. Раз попали в переплет, из него один я еле выжил, и на пенсию меня сразу. Жить разрешили только подальше от столиц, чтоб чего не всплыло.

«Такое в книгах не напишут, — невольно подумал Саня, — и в кино не покажут. Живая история передо мной». И спросил замолчавшего Шарова, который задумчиво курил, не обращая ни на кого никакого внимания:

— А русский стиль, это что такое?

Шаров включился в беседу, он сидел напротив Саши совершенно трезвый, несмотря на почти литровую дозу вина:

— Русский стиль? Это школа рукопашного боя. Каждая уважающая себя разведка или служба безопасности имеет свою секретную школу рукопашного боя. У нас — русский стиль. И, я думаю, наша школа, как и КГБ, — одна из лучших, если не самая лучшая в мире. До войны никакой особой секретной школы не было. Но война — катализатор, ускоряет любое правильное решение и отбрасывает лишнее, акцентируя внимание на главном. В Смерше, а особенно в шестом отделе, русский стиль был сразу же поставлен на нужную высоту, благо обучать было кому. Но эта тема для отдельного разговора.

Виктор Семенович достал из-под столика бутылку с остатками вина и вылил в стакан. Запрокинув голову немного назад, он залпом выпил последнюю порцию «червивки» и, как бы поставив точку, сказал Сане напоследок:

— Ну так вот, Александр, надумаешь заниматься — приходи. Зеленая, 45. О нашем разговоре, сам понимаешь, никому ни слова. Меня подведешь — у КГБ руки длинные, и не за такие мелочи могут достать. — Отодвинув с грохотом стул, Шаров поднялся и шаткой походкой хорошо похмелившегося человека поплелся к выходу.

Через несколько секунд вышел и Саня. Мысли вихрем пронеслись у него в голове. «Непохоже, что треплется. Хотя офицер МГБ и алкаш в одном лице — туфта какая-то. А почему бы и нет? Ладно, завтра зайду к нему, посмотрю — трепотня это или нет. Нет, так нет. А да, значит да. В конце концов, мужик меня выручил вовремя, не то что вчера Серега. Эх, Серега, другом ведь был…»

Обдумывая неожиданное сегодняшнее знакомство с Шаровым, шагал девятиклассник Орлов по знакомым до мельчайших деталей улицам родного городка. Тысячи таких городов, чуть меньше или чуть больше, рассыпаны по всей России. Пыльные — жарким летом, в грязной слякоти — осенью и весной, заваленные снежными сугробами — зимой. С обязательными памятниками вождю мирового пролетариата в центре, с красными транспарантами «КПСС — ум, честь и совесть нашей эпохи», которые безмятежно соседствовали с поломанными и облупившимися от старой краски заборами. С небольшими заводиками и предприятиями или с одним большим заводом, где работали почти все горожане.

И люди жили спокойно, каждый по-своему, не особенно заглядывая в далекое будущее, так как социалистическая система в основном давала тот необходимый минимум, при котором можно было просто жить. Щелкая по вечерам семечки на лавочках, горожане обсуждали редкие городские новости или, собравшись всей семьей у телевизора — единственной культурной отдушины, — смотрели очередной фильм, который на следующий день обсуждался на работе, в школе, в бане — везде… Молодежь по выходным стайками собиралась в городских парках летом, зимой в клубах на танцах. Уезжали на комсомольские стройки, на учебу в большие города, откуда привозили «моду» и магнитофонные катушки с новыми записями. Мужики пили: «червивку», пиво, когда водились деньжата — водочку. Пили везде, от подъездов до бань. Непьющий мужчина был, как редкий экземпляр в музее, которого в пример ставили своим мужьям женщины. Ребятня поменьше без продыха гоняла в футбол, хоккей, баскетбол, лапту и гордилась нашими футбольными и хоккейными звездами, зная и обсуждая состав всех сборных наперечет. Жизнь текла…

— Здорово, пап, — сказал Саня, проходя через кухню, где Орлов-старший пил чай, склонившись над газетой.