Сергей Бакшеев - Опереди, если успеешь

… пять, четыре, три…

На крышу врываются два омоновца. Рука Следопыта испуганно дергается, решительный замах теряет силу, клинок тычется в девочку, прокалывая лишь одежду. Киллеру невыгодно сию минуту ее убивать. Теперь она его защита от нацеленного автомата. Он загораживается девчонкой и тащит ее за собой к краю здания, за которым зияет пустота.

— Сделаете хотя бы шаг, и я ее убью! — для верности кричит он.

— Оставь ребенка, и мы тебя не тронем, — спокойно отвечает омоновец.

Второй, что-то нашептывает в рацию.

— Бросьте оружие! Иначе, я за себя не отвечаю! — нервно предупреждает Следопыт. Теперь ему противостоят подлинные вооруженные бойцы.

— Давай сделаем это вместе. Ты отпускаешь девочку, а мы кладем автоматы.

— Нет! Я ее убью!

— Ну, хорошо, будь по-твоему. Смотри, я уже отстегиваю магазин.

На пол шлепается магазин с патронами. Второй омоновец проделывает то же самое. Следопыт понимает: его голове достаточно единственной пули, оставшейся в патроннике. Но лучше прикинуться олухом.

— Так-то! — глупо радуется он. — А теперь зовите командира. Я буду говорить только с ним!

Послушно воркует рация. Но Следопыт уже переместился в нужную точку, он помнит, как устроено здание казино.

— Не вздумайте меня обмануть! Я убью ее! — истерично кричит он и спокойно шепчет на ухо девочке: — Стой и не двигайся.

Дина подчиняется, после гибели друга ей безразлична своя судьба. Следопыт приседает. Этот край крыши закрыт от всполохов рекламной вывески, и киллер стоит у отвесной стены. Со стороны может показаться, что ему совершенно некуда деться.

— Где командир? Я буду вести переговоры только с ним! — последний раз громко предупреждает он.

Натренированное тело послушно переваливается через край крыши, длинные руки цепляются за прутья пожарной лестницы. «Всему свое время», — философски решает Следопыт, бросая досадливый взгляд на беззащитную спину уцелевшей девчонки. Он с обезьяньей ловкостью спускается вниз по заиндевелой лестнице, спеша исчезнуть, пока омоновцы не сообразили, что их надули.

Серьга внес Дину в узкую комнатушку и небрежно швырнул на кушетку. Девочка тихо осталась лежать в том же положении, как и упала. В серых глазах пылали маленькие угольки.

Квант сделал помощнику знак, чтобы тот удалился.

— Ну вот, теперь я вынужден держать тебя под запором, партнер. — Владелец казино развел руки. — А как иначе? Ты напала на меня с шокером, хотела смыться, бросить в самый трудный период, хотя обещала помочь.

— Ничего я не обещала, — буркнула Дина.

— Не будем спорить, теперь это не имеет значения. Ты со своим приятелем хотела кинуть мое заведение на приличную сумму. Такое в наших кругах не прощают.

— Поэтому вы поручили Следопыту меня убить?

— Тебя? Не много ли чести? Профессионалов его уровня используют для более серьезных дел.

— Он напал на меня с ножом.

— По-моему это ты за ним гналась. Так что вы квиты. Но впредь, во избежание ненужных эксцессов, будете работать порознь.

— Не буду я ни на кого работать! — девочка полыхнула глазами, отвернулась к стене и сжалась калачиком.

— Дина, — продолжил Квант вкрадчиво, — мне трудно без тебя. Послезавтра намечена сделка, в которой никакие адвокаты не помогут. Понимаешь, партнерам я не доверяю. И место они назначили совершенно незнакомое.

— Пошлите их к черту!

— Послал бы, да крайне выгодно, не могу. Вот если ты мне поможешь…

— Не буду! — отрезала Дина.

Глаза Кванта сузились, лицо побледнело. Он с трудом поборол приступ ярости, но говорил теперь очень сухо:

— Не забывай, что я всё про тебя знаю. Знаю твоих врагов, знаю, что ты бомж и круглая сирота. Никто больше не придет тебе на помощь. Ты осталась одна, никому не нужная! Ты это понимаешь?

Хлесткие слова отдавались тупой болью в висках. Дина вспомнила, как Давыдов вывалился в темноту из сияющей буквы, и вновь заплакала.

Квант смотрел на содрогающиеся от рыданий острые плечи девочки.

— Ну, хорошо. Поспи. А завтра мы еще поговорим. Ты поймешь, что единственный твой друг — это я.

Он выехал из комнаты и запер дверь на ключ.

Дина горько оплакивала свою потерянную жизнь. Казалось, что слезы должны давно иссякнуть в этом худеньком тельце, но всё новые и новые их потоки увлажняли подушку и сбившиеся волосы. Она сжимала в руках янтарную заколку с прыгающим дельфинчиком, но вместо доброго лица мамы ей мерещились кривой оскал Следопыта и тело Давыдова, содрогнувшееся от удара тока. Михаил раз за разом проваливался в пустоту, укоряя ее недоуменным взглядом: зачем ты так?