Сергей Зверев - Гавань красных фонарей

— Господин Манчестер, я вам сейчас объясню ситуацию. — Татаринов встал с кровати, взял стул и сел напротив кресла. — У меня пропал сын. Я пытаюсь его найти. Я знаю, что его похитили в Голландии, и подозреваю, что потом его привезли сюда. Все, что я хочу, — это найти выход на торговцев детьми.

— Можно посмотреть на фотографию вашего сына? — тут же спросил Манчестер, поглядывая на русских.

— Вы не удивлены, что я не педофил? — спросил Татаринов.

— Нет, не удивлен, — ответил капитан. — Педофилов со скуластым лицом, набитыми костяшками пальцев, четкой дикцией и выверенными движениями не бывает. Извините, но вы больше похожи на военного…

— А это не совмещается? — поинтересовался Татаринов.

— В вашем случае вряд ли, — ответил Манчестер, закуривая и ища глазами пепельницу.

— Здесь нельзя курить, сейчас горничная прибежит, — сообщил Татаринов, показывая на датчик задымленности.

— Но вы все-таки курите здесь, — уточнил Манчестер.

— Да, но надо открыть окно, — согласился Татаринов.

— Ваши друзья, — Манчестер показал на Диденко и Голицына, — они тоже потеряли свих сыновей?

— Нет, это мои двоюродные братья, — ответил Татаринов, присоединяясь к потреблению никотина.

— Так где фотография вашего пропавшего ребенка?

Татаринов сделал печальное лицо и сказал, что с собой он не носит фотографию.

— Как же вы хотели его найти?

— Ну, вы, наверное, сами догадались, я хотел выйти на тех, кто торгует детьми.

Манчестер натянуто улыбнулся, замолчал и сделал несколько затяжек. Татаринов не торопил его.

— Знаете, — наконец сообщил капитан полиции, — есть у меня тут одно дело, и мне никак не удается собрать доказательства и выпросить санкцию суда. Вот вы и ваши двоюродные братья, которые, впрочем, на вас не похожи, но меня это не должно волновать, вы поможете мне, и я, может быть, помогу вам. При условии, что вы честно и откровенно скажете, что вы делаете на территории Исландии. Кстати, с вас еще тысяча четыреста евро.

— А если нет? — осведомился Татаринов.

— А если нет, — ответил спокойно капитан, — то через, — он взглянул на часы, — три с половиной минуты сюда ворвутся шесть человек, которые остались ждать меня на улице.

— Аргументировал, — сухо согласился Татаринов и передал полицейскому оставшиеся деньги, одновременно представляя, какой отчет о потраченных средствах придется ему писать вице-адмиралу Старостину.

Военные могут выслать самолет и сжечь несколько тысяч евро государственных денег, но очень сложно списать две тысячи наличными. Татаринов уже подумал о том, не продать ли этому капитану какой-нибудь пистолет или автомат, чтобы у него появился левый, нигде не зарегистрированный ствол. Иногда это полезная вещица при решении неожиданных и остро возникающих проблем, но в последнюю минуту передумал и скрепя сердце отдал так необходимую им наличность. Забрав деньги, Манчестер усмехнулся:

— Чувствую, что не зря приехал попить кофе в эту гостиницу. Давайте встретимся через два часа в центре, у собора. Как раз сядет солнце, и мы с вами сможем, не привлекая внимания, отправиться в одно интересное место, куда, честно говоря, я не хотел бы заходить один, даже если бы у меня был ордер.

Хатльгримскиркья возвышался в центре города и своей готической мощью поражал воображение всех, кто приближался к нему. Собор представлял собой искусственную одинокую скалу, возведенную архитектором назло чудовищным ветрам, пронзающим остров. Отчасти он напоминал трубы гигантского органа, слившиеся в один монолит и возвышающиеся к небу и поющие вечную божественную песнь…

Люди, задирая головы вверх, должны были приходить в трепет и восторг от титана, венчающего край вулканов и гейзеров, они должны были ощущать себя песчинками, мимолетной флуктуацией жизни, искоркой в пламени бушующих галактик и трепетать, дрожать на ветру, как крохотные травинки, отдаваясь на милость Богу.

Стоять вечером на ветру было холодно, и поэтому Татаринов и его люди сидели у собора во взятой напрокат машине и ожидали прибытия полицейского.

Островитянин не обманул и появился в назначенное им самим время, приехав на серебристом «Фольксвагене». Движение в стране было левосторонним. К нему требовалось пообвыкнуть. Голицыну доставалось по полной программе, поскольку он согласился вести машину.

— Принесли фотографию? — поинтересовался первым делом Манчестер, когда снова увиделся с Татариновым.

— Да, принес, — согласился капитан второго ранга и передал папку полицейскому. Раскрыв ее, Манчестер увидел перед собой фотографию доктора Пинту и вопросительно посмотрел на русского.