Сергей Зверев - Спасите наши души!

— Пропустите меня и детей в шлюпку. Моего мужа убили головорезы Асада. У меня нет денег, чтобы заплатить. — Мать плакала, дети жались к ее ногам.

— Твой муж воевал? — спросил Ахмад.

— Он был учителем.

— Я не спрашиваю о профессии, — нетерпеливо перебил несчастную Аль-Салих. — Я спрашиваю, воевал ли он на нашей стороне?

— Даже во время войны кто-то должен учить детей… — молила вдова.

— Или плати, или отойди. Не задерживай погрузку.

Боевики оттеснили женщину. Ахмад уже пересчитывал деньги, полученные от следующих пассажиров.

— Мы всей деревней собирали, — униженно говорила старуха с внуками. — Вы уж простите, что тут не только доллары. Люди давали, что у кого было. И наши сирийские фунты, и египетские, и турецкие лиры, и евро. Я хотела поменять мелкие купюры. Но банк не работает…

Аль-Салих считал мелкие купюры, беззвучно шевеля губами, морщил лоб, приводя валюту разных стран к долларовому эквиваленту.

— Не извиняйся передо мной, — сказал он наконец старухе. — Деньги всегда — деньги. Ты могла бы принести даже монеты. — Помогите ей усадить детей в шлюпку.

Тем временем вдова учителя попросила, чтобы ее окружили плотным кольцом другие женщины. Она села на корточки и достала из нижнего белья небольшой полотняный узелок, развязала его. На солнце блеснули золотые украшения.

— Пропустите, — стала просить она толпившихся возле Ахмада людей.

— Твоя очередь уже прошла. Занимай снова, — шикали на нее. — На всех мест не хватит.

Аль-Салих заметил назревающий конфликт среди беженцев, заметил вдову и крикнул:

— Пропустите ее. Так будет справедливо.

В глазах населения полевой командир стремился поддерживать имидж строгого, но справедливого.

— Нашла деньги? А говорила, что их у тебя нет. Обмануть хотела? — прищурившись, спросил он у женщины с тремя маленькими детьми.

— Я не обманывала. Вы спрашивали про деньги. А у меня есть золото, возьмите.

— Пропустите ее. Можешь взять с собой только один узел. Остальное оставь. И другим на корабле нужны места.

Вдова уже не спорила, боялась упустить свой шанс, подхватила самый большой из своих узлов и повела детей.

Вскоре шлюпка наполнилась. Матросы столкнули ее на воду, затарахтел двигатель. Люди, стоявшие на берегу, провожали счастливчиков завистливыми взглядами. Для тех, кто плыл к «Царице Савской», война уже, считай, закончилась.

В руке у Ахмада затрещала рация.

— Эта шлюпка последняя, — сообщил капитан корабля. — Мы и так перегружены.

— Примешь на борт еще три шлюпки, — распорядился Аль-Салих.

— Но…

— Я так сказал. Не забывай, кто платит тебе деньги.

— Хорошо, — упавшим голосом ответил капитан. — Три, и не больше.

Погрузка пассажиров продолжалась. И тут Ахмад заметил выплывшую из-за мыса небольшую моторную яхту. Тут же вдавил кнопку рации, связался с капитаном.

— Что там за яхта крутится рядом с вами. Сейчас же передай им, чтобы проваливали подальше.

— На ней какой-то европеец с камерой. Снимает нас, — прозвучало в ответ.

— Вот же шайтан, вездесущий Грифитс. И пронюхал же о погрузке беженцев, — пробурчал Ахмад и дал отбой в рацию. — Ладно, пусть плавает рядом с вами. Вреда от него никакого.

Аль-Салих рассудил здраво. Оператор снимет «Царицу Савскую» с беженцами. Было бы хуже, если бы Грифитс появился со стороны суши. Вот тогда бы сюжет получил другую окраску: полевой командир наживается на беде соотечественников.

Полученные деньги еле уместились в пухлом саквояже. Ахмад довольно улыбался. Те, кому не хватило места на корабле, не спешили расходиться, топтались с мрачными лицами на берегу, завидуя счастливчикам, отправлявшимся в Турцию. Никто не был уверен в том, что эта местность останется за повстанцами. В Латакию вполне могли нагрянуть и правительственные войска. Повстанцы, скорее всего, не стали бы вступать с ними в затяжной бой. Унеслись бы на своих «тачанках», а куда денешься с детьми, со стариками, с домашним скарбом.

На верхней палубе «Царицы Савской» не оставалось свободного места. Матросы с трудом пробирались среди беженцев, тем приходилось вставать, чтобы пропустить членов команды. До отказа были забиты и каюты, и коридоры. Беженцы размещались даже в машинном отделении. Перегруженный сверх всякой нормы корабль уходил к горизонту. Небольшая моторная яхта шла параллельным с ним курсом. Джон стоял на носу и снимал, держа камеру на плече. Кэтрин вращала штурвал.

— А теперь зайдем вперед, — крикнул ей Джон. — Отличный план получится.