Михаил Нестеров - Умный выстрел

— Продолжай.

— Михайлов прибыл на место происшествия первым, как будто стоял рядом с диспетчером на перехвате интересных или выгодных дел. Мне удалось установить, что хотя бы однажды он отдыхал в тверском яхт-клубе. И это реальная его привязка к месту базирования ОПГ.

— Остановись на ней подробно.

— Для начала скажу: все, что будет сказано про один город на Волге, будет справедливо и для другого. Равно как и время, словно объединившее один преступный бизнес. Итак, в 1996 году была пресечена деятельность преступной группировки, специализация которой — поставка героина из Туркмении в Центральную часть России. Причем путь ей пресекла другая ОПГ: ее лидера расстреляли из автомата. С российской стороны группировка насчитывала в своих рядах до полутора десятков человек, и каждый отвечал за свой сектор деятельности. С туркменской — скорее всего, больше, точной информацией я не владею, но скажу, что группировка относится к так называемому семейному наркобизнесу, так популярному в Туркмении. Особую ответственность нес капитан сухогруза. В порту Туркменбаши он принимал товар и прятал его в специально оборудованном месте. Таким образом, героин благополучно «сплавлялся» вверх по Волге. Схему сезонного наркотрафика можно сравнить с деятельностью хладокомбината, где продукты накапливаются и хранятся вне зависимости от сезона. Дальше. В Самаре транспортник встречала российская группировка. На катере или, что уже доказано, на баркасе они подходили к сухогрузу, поднимались на его борт. Пока старший группы и его помощники принимали товар, рулевой, образно говоря, держался в тени балкера. Когда наркотики оказывались на борту баркаса, рулевой брал курс на базу — это лодочная станция на правой стороне Волги — и это ее ключевая особенность, потому что сам город раскинулся на противоположном берегу. Сообщение между станцией и городом только по реке — служебный катер, ПС, баркас. Альтернативный вариант — паромная переправа. Еще один вариант — через плотину ГЭС, и это даже не 170-километровый крюк, а кольцо, разомкнутое шириной Волги между лодочной станцией и набережной Самары в районе спуска Осипенко. Эта станция — локоть, близко, а не укусишь. Идеальное место для подпольного бизнеса. Внезапно нагрянуть фактически невозможно. Для этого силовикам нужно стягивать силы «на ту сторону», а для такой широкомасштабной операции нужны веские основания. В этом плане Тверь, раскинувшаяся на обеих берегах Волги, не такое идеальное место. Аннинский копнул под него, и его убрали.

Я вернулся к началу темы.

— Делом Аннинского занимается группа майора Михайлова из Даниловского ОВД. Я видел его машину возле дома судьи. Следил за мной сам майор, а не рядовой сотрудник полиции, и из салона машины воняло личным интересом.

— Из моей машины тоже воняет личным интересом, — сказал Гутман. — Я тоже не рядовой сотрудник. Не много ли шишек ты собрал вокруг себя?

— Я сам тебе все расскажу — когда распутаю это дело. По телефону.

Гутман хмыкнул:

— Кто еще в твоем списке подозреваемых?

— Судья.

— Александра Сошина?

— Да.

— Объясни.

— Почему она отправила Перевозчикова в тюрьму, а не выбрала для него меры, предложенной прокурором? Тому может быть по крайней мере две причины. Одна из них: не дать следователям отследить связи Перевозчикова на воле — телефонные переговоры, текстовые сообщения, личные встречи и так далее. Вторая причина: дать возможность Перевозчикову прийти в себя, и пока он сидит, подумать о дальнейшей судьбе, то есть разработать план по его ликвидации. В день ареста его компаньоны находились в растерянности — кроме самой судьи. Та по-настоящему испугалась, когда за Перевозчикова попросила кремлевская администрация. Но она быстро успокоилась, узнав, кто стоит за этой авантюрой: вшивый сыщик из вшивой конторы. Знаешь, я частенько засыпаю вечерние события, но не утренние. В то утро, которое я никогда не забуду, я увидел совсем другую, насмерть перепуганную женщину, неспособную связать и двух слов. Мне предстояло уйти, не проронив ни слова в свое оправдание: я полагал, что сложившаяся ситуация была мне на руку. Я нашел Сошину на кухне. Она плакала, уронив голову на сложенные на столе руки. Она не подняла глаз. Ей было больно и страшно оттого, что она дала кров убийце… А что, если представить то, чего я не мог увидеть? Щелчок дверного замка для судьи означал, что она осталась одна. Она медленно поднимает голову. Странно, но глаза у нее сухие. Взгляд колючий и жесткий.