Владимир Моргунов - Кто закажет реквием

Если бы удалось документально доказать стратегическую подготовленность разграбления России и роль «реформаторов» в смещении Горбачева, то общественное мнение, пожалуй, удалось бы заметно изменить.

Десять дней в сентябре — начиная с того времени, когда Бурейко наконец-то милостиво разрешил следователям прокуратуры задавать ему вопросы, и заканчивая днем появления знаменитого Указа № 1400 были временем высшего напряжения, кульминационным пунктом. И в то же время это были потерянные дни…

Степанкова очень успешно водил за нос давний его приятель «генерал Дима», то обещал дать показания на Бурейко, то вдруг забывая о своих обещаниях. Кончилось тем, что он, используя адвоката Макарова, бывшего сексота КГБ, известного в кругах гомосексуалистов под кличкой «Таня», спровоцировал Степанкова — тот сказал Макарову по телефону, что Якубовский доставляет ему слишком много хлопот. Макаров сразу же задал явно провокационный вопрос: «Так что, может быть, убрать его?» Тот, кого следовало убрать, радостно хихикнул, сидя рядом с Макаровым. Степанков пробормотал в ответ на предложение адвоката нечто неопределенное.

* * *

Констанц, земля Баден-Вюртемберг.

18 сентября, суббота.

— Так что же насчет «во-первых»? — спросил Дитер фон Зюлов.

— А во-первых — общественное мнение на Западе. Деловые круги, ведущие политики — их всех устраивает команда, создавшаяся при Президенте России или даже создавшая его самого. А то, что эта команда создала, по существу, такой же режим, как в годы застоя, мало кого интересует. Я, конечно, имею в виду режим внутри страны и силовые министерства. Они ни в коем случае не допустят, чтобы пострадал кто-то из их команды.

— Позвольте, но ведь команда эта довольно часто обновляется, — пожал плечами «человек из Гамбурга».

— Это заднескамеечники. Там есть люди, которые никогда никуда не уходили и не уйдут, хотя время от времени и происходит рокировка — я имею в виду Коржакова, Бурейко, Шахрая.

— И опять-таки, насколько мне известно, Бурейко временно отстранен от выполнения им своих обязанностей.

— Это не более чем маневр, та же самая рокировка. Кость, брошенная общественному мнению. Нет, сейчас те, кто удерживает власть, слишком сильны, чтобы их можно было сшибить каким-то досье.

— И все же надо это делать во имя спасения будущего страны.

— Разве я что-то говорю против, — Петцольд пожал массивными плечами.

Когда Петцольд и высокий мужчина, расплатившись с официантом, покинули ресторанчик, официант, обслуживающий их только что, поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Здесь, в небольшом служебном помещении, запертом на ключ, находился человек, которого официант впустил незадолго до прихода в зал на первом этаже высокого худого мужчины.

— Итак мой друг, — приятно улыбаясь, сказал человек, освобожденный официантом из своего добровольного заточения, — долги у порядочных людей принято отдавать вовремя.

Он открыл спортивную сумку и извлек из нее несколько плотных пачек.

— Вот ваши пять тысяч марок, — он аккуратно положил деньги на столик.

— Вам удалось… наблюдение? — спросил официант.

— Да, друг мой, — человек опять широко улыбнулся. — Конечно, это все выглядит не очень-то красиво — со стороны. Но если партнеры обманывают тебя чуть ли не на каждом шагу, то надо делать выбор — оставаться щепетильным и разориться или принять некоторые меры предосторожности и сохранить свои деньги. Теперь я точно знаю, что останусь с деньгами — благодаря вам. Следовательно, часть этих денег должна принадлежать вам. Желательно, чтобы о нашем соглашении не знал никто. Или вы заявите об этой статье дохода в федеральную налоговую службу?

— Нет, — официант радостно улыбнулся в ответ на шутку, — до такой степени, надеюсь, я никогда не поглупею.

— Вот и хорошо, — незнакомец крепко пожал ему руку, — прощайте, друг мой.

После этого незнакомец, среднего роста мужчина с фигурой бывшего спортсмена — то ли гимнаста, то ли борца — быстро спустился по лестнице, бесшумно, словно он был бесплотным и невесомым, пересек зал и вышел на улицу. Здесь он огляделся по сторонам, потом подошел к припаркованному в углу небольшой площади бордовому «Альфа-ромео», сел в него, поставив на сиденье рядом с собой сумку, и уехал.

Минут через десять он остановил автомобиль около увитой плющом виллы, позвонил, нажав на кнопку, вмонтированную в массивный гранитный столбик рядом с калиткой. Услышав характерное щелканье автоматического замка, человек с фигурой бывшего гимнаста или борца открыл калитку и прошел во дворик, аккуратно замощенный сероватой плиткой с гладкой поверхностью и обсаженный с боков яркими осенними цветами.