Эта супружеская пара жила в Пльзени, в городе, который весной сорок пятого года освободили американцы. Но мы-то с вами знаем, как все закончилось для Чехословакии, правда?
В сорок восьмом году мать Власты и девочку насильно вывезли в Советский Союз, в Казахстан. Кому-то это, наверное, было нужно. Отца девочки туда же, то есть, в Казахстан, не пустили. И это, наверное, тоже кому-то было нужно.
В Казахстане мать Власты довольно скоро умерла, а сама она рано стала работать, рано вышла замуж. В восемнадцать лет она стала матерью. Дочь назвали Викторией — очень надо заметить, нехарактерным для того времени именем.
Итак, Власта с мужем жили да поживали, а через семнадцать лет после рождения первого ребенка задумали родить еще одного — к тому времени у них было достаточно устойчивое материальное положение, сами они были еще достаточно молоды и смотрели в будущее с оптимизмом. Начало застоя, как теперь выясняется, являлось для советских людей синонимом золотого века. Впереди и в самом деле было немало безоблачных лет — не считая, конечно, Афганистана.
У супругов родилась двойня, девочки. Это, возможно, несколько отличалось от их планов, но разве с судьбой поспоришь? Судьба через два неполных года обошлась с ними еще круче: они погибли на железнодорожном переезде, где на их автомобиль налетел поезд, товарный состав.
— Да, мне Виктория об этом рассказывала, — вырвалось у Бирюкова.
— Вот-вот, с Виктории все, можно сказать, и началось. Или для нее самой началась история. К тому времени отыскался — вернее, он сам отыскал свою семью, которую разыскивал все время — отец Власты. Ваш Брежнев тогда приоткрыл «железный занавес», и из Союза пошел поток переселенцев. Не такой уж мощный, по правде говоря, поток, разделившийся по направлениям — Израиль, Германия, Греция, Чехословакия. Дед вознамерился забрать всех троих внучек. Я не знаю всех подробностей, но старшая внучка, то есть, Виктория, в Чехословакию ехать не захотела, решительно не захотела. Она каким-то образом удочерила свою сестру Кристину, а меня деду удалось все же забрать. Раздел движимого имущества, короче, произошел.
Она во второй раз улыбнулась все той же усталой, кривой улыбкой.
— Дед после этого раздела прожил еще пять лет и умер, оставив меня своему молодому ученику, который эмигрировал в Австрию — уже со мной. Ученика звали Ян Проусов, он меня удочерил.
— Что же, история, конечно, не из разряда банальных, но существуют и более необычные истории и судьбы, — сказал Бирюков после некоторой паузы. — Однако мне непонятны теперешние действия твоего отчима. Зачем ему понадобилось разыскивать твоих сестер? Ведь это же не то, что твой дед, которому вы все были родными по крови.
Он произнес последнюю фразу и подумал, что смысл ее как-то не укладывается в его голове. Подумать только: Кристина — сестра Виктории.
— Ему понадобилось разыскивать только младшую сестру. И для розыска приложить не меньше усилий, чем пришлось когда-то приложить деду. Ведь Виктория переехала в другой город и, как выяснилось, сменила фамилию. Сложно было разыскивать человека в одном государстве, в Советском Союзе, а уж когда он распался на несколько, то задача в несколько раз усложнилась. Виктория родилась в Казахстане, а уехала в Россию. Ян начал поиски только около двух лет назад, когда Союз уже, по существу, распался.
Она опять замолчала, словно говорить было вообще не о чем.
— Ты не ответила на мой вопрос, — напомнил Бирюков. — Зачем ему, твоему отчиму, все это было нужно?
— Зачем? — она еще больше ссутулила плечи, съежилась. — Все из-за меня. Или ради меня. Я неизлечимо больна. Говорят, мое заболевание объясняется нарушениями в генной структуре. Несмотря на мой возраст, я уже перенесла микроинсульт. Я просто обречена умереть — наверное, даже очень скоро — от инфаркта или инсульта. Моя печень не вырабатывает какой-то гормон, который регулирует количество холестерина в крови. Поэтому мои сосуды уже забиты… этими, как их называют… бляшками.
— И Кристина должна была послужить в качестве донора? — совсем тихо спросил Бирюков.
— Да. Ведь у нее было все в порядке с этим. У нее просто-напросто отщипнули бы кусочек печеночной ткани — так мне объяснили.
— Кто тебе это объяснил?
— Ян.
— Понятно. А где теперь может быть Кристина?
— Я не знаю.
— Послушай, Галина, ведь я же чувствую, когда ты врешь. Там, в Южнороссийске. вчера ранним утром я чувствовал, что ты врешь мне. Наверное, ты не рождена быть актрисой, и даже такой талантливый режиссер и сценарист, как Ян, не в силах тут ничего изменить. Вчера я еще абсолютно ничего не знал, но теперь, когда я знаю уже многое, мне распознать твое вранье еще легче. Я полагаю, что у вас существовал какой-то запасной вариант, по которому Кристину не понадобилось бы вывозить из России. Наверное, здесь, в Москве есть медицинское светило, которое делает пересадку или, как сейчас принято выражаться, трансплантацию, даже таких жизненно важных органов, как печень. Ты мне не подскажешь его имя?
Читать дальше