Владимир Моргунов - Серый кардинал

— Да, я их несколько раз видел вместе. У них отношения были… Как у каратистов, знаете: сэмпай и кохай, старший и младший товарищ. Вот Чекалова тогда Курков со мной и послал. Курков подмигнул так еще: «Диме не впервой». Дима — это Чекалов.

— А как ты «расшифровал» это «не впервой»? Если Чекалов, как ты говоришь, мог служить в ОМОНе, то, может быть, он арестовывал Клюева?

— Нет, я почти всех знаю, кто Клюева задерживал тогда, — уверенно сказал Фефелов.

— Информация у тебя все от того же Куркова — насчет состава группы захвата?

— Не только от него.

— Ладно, значит, ты утверждаешь, что Чекалов раньше успел уже побывать в квартире Клюева?

— Я этого еще не говорил, — удивленно протянул Фефелов.

— Может, и не говорил, но впечатление у тебя такое сложилось, так ведь?

— Да какое уж там впечатление, — вздохнул Фефелов. — Чекалов сказал, что в прихожей у Клюева вешалка торчит, здорово выдается. «Смотри, — сказал, — не свали, грохоту много будет.» Был он в квартире Клюева, точно был!

— И ты догадываешься с какой целью?

— Как уж тут не догадываться, — потупился Фефелов. — Арбалет он Клюеву подложил, я так думаю. Но опять-таки надо было слишком хорошо и обстановку квартиры знать и время выбрать, когда хозяин отсутствовал. Он, Чекалов, не один там был, кто-то его наводил. Чекалов-то с Клюевым, как я думаю, вообще знаком не был.

— Ты правильно думаешь. А этот «кто-то», наводивший Чекалова или, скорее всего, проникший в квартиру вместе с ним, уже поплатился за наводку. Из близкого окружения Куркова только Верютин был на квартире Клюева. Он же своей жене сказал, сильно напившись: «Подлянку я сделал.» А это случилось дня за два до того, как ОМОН на квартиру Клюева нагрянул. Дольше нельзя было тянуть с обыском, хозяин квартиры мог ненароком на тайник наткнуться — на тайник, которого он не делал. Алексей, а как ты думаешь, почему Курков именно тебя послал, а не Чекалова?

Фефелов неопределенно пожал плечами.

— Чтобы «повязать» тебя, — ответил за старшего инспектора Епифанов. — Он тебе что-то пообещал? Ладно, оставим эту тему. Скажи мне лучше вот что: ты этого серьезного мужика знаешь? Видел его?

Епифанов вынул из кейса фото. На Фефелова глянула физиономия из разряда тех, про которые говорят: «квадратная челюсть и глаза удава». Звероватая, конечно, физиономия, но простецкая.

— Я его видел, — кивнул Фефелов. — Один раз всего. Когда кроссовки Куркову относил. Мы с ним договорились встретиться в скверике, недалеко от облуправления. Там школа спортивная с легкоатлетическим манежем, а около манежа, значит, деревьев насадили, аллейка там, скамеечки. Вот, Курков на скамеечке и сидел, а этот «квадрат» рядом с ним, — чувствовалось, что Фефелов сейчас вспоминает ту встречу в мельчайших подробностях.

— А кроссовки ты как передавал? Завернул во что-нибудь?

— Конечно. Курков велел так сделать, да я и сам догадывался…

— И какое на тебя впечатление тогда «квадрат» произвел?

— Хреноватое, честно говоря, — Фефелов, еще больше помрачнел. — Я тогда подумал, что это зек какой-то бывший. Ну, информатор, стукач, «наседка». На вид он такой, что мне сразу подумалось: вот, дескать, преимущество физического труда — полжизни на лесоповале да в карьере. Как огурчик выглядит мужик, даже не скажешь по виду, сколько ему лет, но зверюга, конечно. Однозначно — зверюга.

— Что же, тут ты, наверное прав. Ладно, Алексей, ты сейчас напишешь мне все, про что рассказал. Все равно ведь писать придется. Лучше, если мы эту бумагу оформим как явку с повинной. На всякий случай.

— Я-то напишу, — вздохнул Фефелов. — Только, знаете, о догадках ведь в явке с повинной не напишешь.

— О каких еще догадках?

— Ну, может быть, это и не догадка даже. Короче, показалось мне, что Курков тому «квадрату» сверток с кроссовками передал. Я быстро попрощался, пошел, а когда из аллеи уже выходил, оглянулся — не совсем оглянулся, не полностью, а так, в четверть оборота. И увидел мельком: тот мужик сверток в руки взял.

Алексеев сосредоточенно слушал. В одном месте он сдвинул брови, взглянул на Клюева, покрутил пальцем, потом провел в воздухе невидимую горизонтальную черту.

Клюев помог ему остановить воспроизведение звука, перемотал ленту немного назад, снова включил воспроизведение, вопросительно взглянул на Алексеева. Тот утвердительно кивнул: все в порядке, мол.

В наушниках же, на фоне каких-то не совсем привычных для уха скрипов и шумов слышались два голоса. Голоса звучали вполне отчетливо, так, что можно было, не особенно напрягаясь, различить каждое слово.