Кирилл Казанцев - Доказательство чести

По дороге он инструктировал компаньонов:

— Улица Толбухина, дом двенадцать. Сидеть у подъезда, встречать всех, кто будет входить в дом, но никого не трогать. Нужного мне человека я знаю. Если он с улицы подойдет, к нему не приближаться. Если же будет адрес покидать… Черт, все равно не суйтесь! Скоро СОБР примчится.

Антон с двумя юными полицейскими прибыл к дому, когда улицей полностью завладела ночь, и понял, что все гораздо сложнее, нежели рисовал ему Пащенко. Фонарь у подъезда светил так тускло, что нельзя было пересчитать мелочь, стоя прямо под ним.

Отдав команду зайти в дом, опер УСБ поступил верно. Опытный сыщик знает, когда тьма, вопреки здравой логике, не помогает, а предает. Если во двор неожиданно заедет машина Шебанина, то, входя в поворот, она осветит весь двор. Антон и его спутники окажутся пред взором Локомотива так же ясно, как экспонаты в музее. Что делать здесь трем молодым людям, да еще и ночью, в непроглядной тьме? Локомотив не остановится, покинет этот двор. Все.

Поэтому Копаев повел стажеров в подъезд. Когда хлопнула входная дверь, они вжались в стену и долго ждали, пока к площадке первого этажа подъедет лифт.

— Наверх, быстро! — скомандовал Антон и побежал первым.

Лифт двигался медленно, словно издеваясь над пассажиром и помогая преследователям. Они выбегали на площадку каждого этажа быстрее, чем к ней подъезжала кабина.

— Дальше!.. — шепотом командовал старший опер и продолжал восхождение.

На следующем этаже он чуть замедлял бег, не отрываясь, смотрел на полоску света в щели дверей и снова приказывал:

— Дальше!..

Цифры на стене было не разобрать, и к десятому по счету рывку в голову Копаеву пришла мысль о том, что в доме не двенадцать, а двадцать этажей. Он взлетел на предпоследний, одиннадцатый и вдруг услышал, как треснули, натянувшись, тросы. Потом наступила тишина.

— Мы бухие!.. — яростным шепотом объявил он, уронил подбородок на грудь и уперся рукой в стену.

Двери лифта с грохотом раздвинулись. На площадку из кабины шагнул мужик огромных размеров, увидел незнакомцев и мгновенно остановился.

— Кто такие? — В его голосе не было ни капли страха.

Копаев поднял голову и буркнул:

— К Верке. — Он уперся взглядом в лицо этого здоровяка и мгновенно понял, кто перед ним. — А ты кто?

— Конь в пальто, — так же спокойно ответил мужик и дал две минуты на сборы.

Копаев размашистым жестом отдал воинское приветствие, зацепил за рукав одного из стажеров и повел его вниз. Створки лифта захлопнулись, и на секунду, пока не открылась дверь квартиры, наступила темнота.

— Это тот, кто нам нужен, — прошептал старший опер УСБ ГУВД, сдерживая адреналин, рвущий вены.

— А почему мы его не задержали? — почти хором удивились стажеры.

В темноте восьмого этажа Антон окинул их силуэты огорченным взглядом и отоврался:

— Нам это не нужно.

Эх, если бы сейчас с ним были не эти двое, а Пащенко! Но прокурор уже ехал на совещание, организованное в ГУВД. Там будут все, кто получил запись откровений управляющего ресторана. Пащенко никак не мог не появиться там.

Неизвестно, сколько человек в квартире. Возможно, там не только жена Локомотива. Пистолет есть. Табельное оружие из арсенала УСБ ГУВД. Но как потом объяснять Земцову, который уже мчался на адрес, Пащенко и остальным, кто верил в его легенду, почему он, менеджер строительной компании, устроил на этаже перестрелку в упор?

— Он пришел домой ночью, — успокоил Антон подрастающих милиционеров, лишенных возможности скрутить кому-нибудь руки. — Значит, до утра уже не выйдет. Мы дождемся подмоги и сделаем все правильно. Вы знаете, как себя держать? То-то…

Голову Копаева изнутри долбил вопрос, пытавшийся выйти через виски и встретиться с ответом: что делать, если Яков Шебанин по кличке Локомотив сейчас решит покинуть квартиру?

— Мы вот что решим, братцы. Сейчас вы спускаетесь вниз и встречаете подмогу. Я тут подежурю. Мне не привыкать нечистотами за лифтом дышать, а ваши организмы молодые, требовательные. — Копаев видел, что его не понимают, и обозлился. — В общем, так. Сваливаете отсюда, пока я окончательно не разозлился, и сидите на улице. Если вдруг — я говорю вдруг! — услышите стрельбу, не надо пытаться идти в штыковую на танки. Это ясно? Свалили!..

Когда затихли звуки их шагов, он вернулся к квартире, поднялся на пролет выше и сел на ступеньку. Тут-то и произошло то, чего сотрудник УСБ боялся больше всего. На двери, в которую вошел Локомотив, защелкал замок. Больше Копаев уже ни в чем не сомневался. Когда страшно не за себя, это чувство уходит так же быстро, как удаляются от опасности те, за кого ты боишься. Антон вытянул из-за пояса пистолет и бросился вниз.