Кирилл Казанцев - Доказательство чести

Антон ударился правой ногой о раму и вылетел наружу. Четвертый этаж гостиницы. Сколько же это в метрах?.. Он помнил, что площадка вокруг заведения покрыта безупречно ровным асфальтом.

Первое прикосновение спины к чему-то твердому Антон принял за удар об асфальт, но тот вдруг провалился. Ощущение, что он без суда и следствия рухнул сразу в преисподнюю, настроения Копаеву не добавило. Но он и на самом деле летел вниз. Правда, всего одно мгновение.

Антон разломал кузов грузовика, врезался в бутыли с питьевой водой, услышал хруст позвонков и ослеп в одно мгновение. Из пробоины, из щелей в борту машины и открытой задней части кузова после его падения хлынули целые волны воды.

Антон представил, как это выглядело, когда, кряхтя и задыхаясь от динамического удара, вываливался наружу. Водой было покрыто все в радиусе двадцати метров. Кто-то кричал. Он слышал женский визг.

Чувствуя на себе тяжелый пиджак, стирая воду с лица, Копаев пригнулся и побежал по улице, виляя из стороны в сторону.

— Там вода была! — донесся до него чей-то перепуганный голос. — Что я скажу?..

Дальше он не слышал, потому что свернул за угол, а потом во дворы. Копаев сдернул с веревки почти сухую черную рубашку, точно так же — с треском ломаемых прищепок — сорвал и брюки. Он перебежал двор и снова оказался на большой улице.

На какой?

Ветерок шевельнул его волосы, но мозги не посвежели ни на йоту. Копаев никак не мог заставить себя сосредоточиться и понять, где он находится. Антон нырнул в подвал, завел руки в луч света, бьющего из оконца, и расставил пальцы. Они дрожали.

Он переложил документы и деньги в карманы новых брюк, потом скинул рубашку. Все на ощупь было мокрое, словно Копаев только что выбрался из бассейна.

Где-то в углу вдруг истошно завопила кошка.

— Тебя тут только не хватало, — пробормотал он, стирая рубашкой воду с лица и шеи.

Покрутив напоследок туловищем, Антон выяснил, что порезы — ерунда. Кровь уже почти перестала сочиться. Ушибы есть, но коль скоро он ходит и даже бегает, чертыхаясь не от боли, а от досады, то это значит, что они незначительны.

Уже на выходе с ним что-то случилось. Его вдруг поразил приступ хохота. Копаев вспомнил, как упал в грузовик.

Он шел по улице, глядя исподлобья. Люди шагали мимо и будто не замечали его. Они отходили в сторону, и через минуту веселой прогулки Антон вдруг понял, отчего прохожие так пугливы. Копаев шатался и смеялся. От таких типов все стараются держаться подальше.

У витрины магазина он остановился. Из стекла на него смотрел человек лет тридцати. Снова спокойный и рассудительный.

Возвращаться к машине было нельзя. Антон вышел на дорогу и поднял руку перед «Тойотой», проезжающей мимо.

Гонов исчез.

Копаев и Пащенко уже стали понимать, что последний человек, который мог бы сказать правду о ночной перестрелке шестого июня, утерян безвозвратно. При любых других обстоятельствах можно было в этом усомниться, но после того как «Волгу» догнал «Форд», все стало ясно.

«Гонов отстранен от следствия», — сказал бы Пащенко. «И суда», — добавил бы Копаев. Только констатировать это уже не требовалось. Все было воспринято как должное. Убит Рожин. За ним последовал Зелинский. Стоило задумываться о том, почему никто, включая жену и сослуживцев, не знал, где находится сержант Гонов.

— Ни одного случайного трупа, начиная с Ефикова, — вздохнул Пащенко. — Все вписывается в общую схему. Я понимаю Быкова и Кормухина. Кажется, что все ясно, но прямых доказательств нет. А те, что есть, являются таковыми лишь тогда, когда имеется признание подозреваемых.

— Хотелось бы знать, что задумал Пермяков, так срочно вызвав Яновского, — проговорил Копаев.

— Будет день, будет и хлеб.

Это как бродить по агентствам, торгующим недвижимостью, и выбирать квартиру, не имея денег для ее покупки.

— Вадим, я думаю, у Кормухина с делом какие-то нелады.

— Почему ты так решил? — Пащенко поднял брови. — У него с самого начала проблемы были.

— Сейчас нелады конкретные, не предусмотренные сценарием. Сашка мог потребовать адвоката раньше, однако сделал это после третьего приезда следователя из комитета. Вполне возможно, что Кормухин не мог склонить Пермякова к даче показаний и стал предъявлять ему документы. Не мне тебе объяснять, как это делается. Мол, что ты вьешься, парень, почитай — все доказано. Пойди на мировую и сможешь отделаться условным наказанием.

— Но Саня мог вызвать Яновского и раньше! — возразил Пащенко. — Тот ознакомился бы с материалом и тотчас расхлебал бы варево, если бы оно там было. Тогда не возникла бы необходимость торчать в камере!