Михаил Нестеров - Направление главного удара

Вот и ворота. Массивные. Гаражные — пришло определение. За ними — Лолка.

Джеб все это время гнал мысли о девушке, чтобы они не мешали работе. В голове крутились обрывки из разговора с Мурой: «Мне нужно кое с кем свести счеты». И недосказанное: «В такие минуты забываешь все хорошее».

Во время первого знакомства Джеба с Абрамовым он на вопрос капитана ответил: «Когда я работаю, я не злюсь ни на людей, ни на ситуацию». Он верил, что научился управлять эмоциями.

Сейчас в душе нет места злобе, но все хорошее он действительно забыл. Скрепя сердце похоронил на время образ Лолиты.

Он подозвал Тимура, склонился над ним и прошептал на ухо:

— Ворота часто открываются. На них точно никаких сторожков.

— Да. Через забор лезть опасно.

— Давай, Тима, пошел.

Тимур убрал автомат за спину и привычно прикусил лезвие ножа. Встал на сцепленные руки командира и одним махом оказался на гребне ворот. Спрыгнув по ту сторону, он чуть присел, прижавшись спиной к мокрой створке и взяв нож в руку. Обследовав дверцу, вмонтированную в створку, он не нашел сюрпризов и сдвинул запор в сторону. Дверца открылась с едва различимым скрипом, но он утонул в шумном потоке дождя. Как канули в нем легкие шаги спецназовцев.

Гарри Капано считал последние часы, подсчитывал последние минуты. То, что он окончательно обречен, явилось к нему в виде «котика» по имени Макинрой и определения «приставили». Морпех был вооружен пистолетом, огромным ножом с зазубренным обухом. Он не демонстрировал оружие, оно естественно, как трусы или майка, было при нем. Макинрой сразу же определил себе место. Он залез в гамак, покосился на лампу и прикрыл глаза военной кепи. Капано подумал, что Макинрой тоже участвовал в убийстве русских, и эта мысль не принесла Гарри ни горечи, ни сожаления. Больше всего его волновала собственная судьба.

Он и раньше догадывался, что Стэнфорд подставляет его. Откровения Хантера прозвучали для Гарри как смертный приговор.

Запутался, качал головой разведчик, горько усмехнувшись: дал Стэнфорду пососать палец, а тот намертво вцепился в руку. В его глазах застыло холодное предостережение: «В следующий раз, прежде чем поднять на кого-то руку, подними трубку телефона». Хорошо бы так, хорошо бы так...

Когда Капано двадцатидвухлетним парнишкой пришел в службу, его с насмешкой спросили: «Хочешь стать знаменитым разведчиком?» Он ответил: «Сначала хочу стать разведчиком, потом — знаменитым».

Это был хороший ответ, он понравился как сослуживцам, так и начальству. Так они и работали — не сказать, что в дружбе, но в гармонии — точно. И все же Гарри всегда чего-то не хватало. Он не считал себя завистливым, но подмечал, что его коробит от дорогих костюмов руководства, от блеска запонок и булавок. Откуда у них деньги на престижных портных, драгоценные побрякушки и роскошные машины? После Капано понял, что это лоск и он стоит того, чтобы потратить на него значительную часть средств. У Софи не было приличного перстня, а Гарри обзавелся перстнем с печаткой. И костюмов у него стало несравнимо больше. Он отдался во власть рабочего потока, как-то исподволь подумав: перед женой можно и в трусах предстать, и без трусов. Свой дом он посчитал постоянным местом свиданий. И ошибся.

Теперь обитает в хижине. Можно обмануть бдительность Макинроя, но куда бежать? Вокруг острова долго не пробегаешь.

Гарри едва не взвыл, настолько тоскливо ему стало.

Теперь Джеб видел источники света. Матовый свет струился из окон центрального строения. Над крыльцом горела вполнакала лампа в защитном обрамлении. Раскисший от дождя двор был грязным и чем-то походил на конюшенный.

Первое укрытие, к которому двинулись спецназовцы, представляло собой хижину с пальмовой крышей. Джеб успел подумать о том, что его обитателям в такую погоду несладко.

Джеб и Тимур приникли к стене, заняв место точно под низким оконцем. Командир подал знак, и к ним примкнули Чижик и Кок. Блинков снял бандану-повязку и освободил себя от лишней маскировки. Перевязав косынку по-новому, он привстал, заглядывая в окно. Оно было занавешено, однако через узкую щель он смог разглядеть внутреннее убранство и двух человек. В одном Блинков распознал спецназовца. Тот был одет в черную майку и черные же военные шорты. Он лежал в гамаке и защищался от света лампы надвинутой на глаза кепи.

Второй больше походил на поиздержавшегося туриста. Очки в тонкой золотистой оправе смотрелись на его небритом лице нелепо, будто он только что нашел их и неумело, как вождь индейцев апачи, пристроил на носу.