Михаил Нестеров - Направление главного удара

Джеб с полувзгляда распознал в его очертаниях моторную лодку типа «РИБ-36» с высокорасположенными антенной радиолокационной станции и блоком инфракрасной аппаратуры.

— Мореходность у нее потрясающая, — отметил Кок, — до шести баллов по шкале Бофорта. Скорость — порядка сорока узлов. А мы ползем, как черепахи. — Он сложил руки, накрыв тыльную часть кисти внутренней, развел и пошевелил большими пальцами, изображая черепаху.

Он был в плавках-шортах, экваториальное солнце опаляло его голый торс и тщетно пыталось добраться до головы, укрытой привычной уже банданой белого цвета.

— Пора разворачиваться. Или ты по кругу хочешь пойти?

— Еще немного, Кок, не дергайся.

— Нам бы такую лодчонку, — вступил в разговор Соболь. — У нее силовая установка — два дизельных мотора, работающих на водометные движители.

— Ну все, мужика поперло... А лодка-то с британской базы. Почему они не маскируются?

Джеб промолчал. Перед самым отъездом на острова на его вопрос «Как германская субмарина потопила сухогруз с золотыми слитками?» Абрамов ответил невпопад. Он, с интересом изучая документы, изъятые из дома Рут, смог нарисовать картину того февральского вечера.

Подводники добивали тех, кто находился в воде. Из карабинов и автоматов. Тех, кто успел отплыть далеко, убивали пушечными снарядами. Потом все было кончено. С сухогруза вернулась призовая команда и доложила капитану, что на борту «Гессена» есть золото. Потом налетела авиация союзников, израненный «Оракул» уходит от погони Экваториальным проходом. Что-то в этом роде. Знаешь, лодку назвали по прозвищу капитана. Он имел способность предвидеть действия противника, был хитер, как лисица, и прозван Оракулом, награжден Рыцарским крестом с мечами. В названии его подлодки — U-730 — стояла литера "А", уникальный случай. Она была двойником U-730 и осуществляла в основном секретные задания.

— Почему «Гессен» шел без конвоя?

— Чтобы не вызвать подозрения, я думаю. На пути его следования не было вражеских судов, а на борту мощная охрана. Нет никаких данных, что он отбился от конвоя. Но вот ему повстречался немецкий подводный крейсер.

Абрамов взял в руки пожелтевший лист бумаги. Сводка.

«...В Индийском океане, в Бенгальском заливе, в Персидском заливе, Яванском море и даже у берегов Австралии силы противолодочной обороны в воздухе и на море с каждой неделей становились все сильнее».

Еще одна сводка:

«В конце февраля плавбаза „Браке“, полностью загруженная, стояла на секретном рандеву в Индийском океане. Плавбаза поддерживала радиосвязь с германской базой подводных лодок в Пинанге, и через нее лейтенант Мертен, командир „Оракула“, передал на плавбазу, что из-за неполадок с дизелем прибудет на рандеву позже назначенного. На „Браке“ сигнал получили и стали ждать. Еще несколько лодок, из них одна или две, базировавшиеся в Европе и действовавшие в районе между Мадагаскаром и Кейптауном, также сообщили о своем намерении пройти за пополнением запасов...»

Абрамов зачитал выдержку из очередного документа:

— В 18.20 25 февраля радист подлодки сообщил о шуме электромоторов по пеленгу 036. В этот момент «Оракул» находился на глубине 45 метров...

Подлодка походила на громадную акулу. Пошевеливая горизонтальными рулями-плавниками и ощерившись пилой для резки противолодочных сетей, она устойчиво держалась на глубине и передавала слабые сигналы на гирокомпас. В напряжении находился единственный член экипажа — старшина-радист на гидрофонах.

— Принять и откачать балласт, — приказал старпом, приняв доклад радиста. — Если это эсминец, который стоит на месте, а работает только его генератор, он обозначит себя.

При откачке балласта в брюхе подлодки громко и сыто заурчало. Но тишина не была нарушена завыванием турбин предполагаемого эсминца, и тот не бросился в сторону нашумевшей субмарины.

Лодка всплыла на перископную глубину. Старпом встал к перископу, коротко обозрел горизонт и объявил по переговорному устройству:

— Капитану: огни справа по борту. Слева... ничего. Горизонт чист.

Оракул прибыл в центральный пост и прильнул к окулярам перископа. Глаза капитана хищно блеснули в полумраке, когда в них отразился черный силуэт немецкого сухогруза.

Он сделал ставку на торпеду, а дело довершат бортовые пушки и 37-миллиметровый пулемет.

Лодка шла за сухогрузом в кильватере, пока на его корме не обозначилось название — «Гессен».