Михаил Нестеров - Оперативное вторжение

«Мир изменился. Я вижу это в воде, я вижу это в земле».

Подземный мир начал изменяться. Вода уходила. Сначала медленно, а потом все быстрее, словно в конце тоннеля заработали мощные трюмные помпы. На проржавевшие рельсы осыпался кафель, упали известковые хлопья со сводов, и теперь по тоннелю можно было ходить в сапогах.

Исчезли латунные буквы со стен — их местный Горлум снес в пункт приема цветного металла. Причем выборочно, чтобы не «всплыло» название станции метро. Вначале принес букву "К", потом "О". Наконец — "Л" и "Я". Приемщик цветмета легко прочел: КОЛЯ. Чтобы не получить от братвы по репе, на всякий случай спросил: «Не с памятника содрал?» — «С памятника, — насмешливо подтвердил Диггер. — Павшему брату. — И вроде как взорвался: — Где ты такой памятник видел?!» Каждая буква была с бычью голову.

Метростроевцев здесь называли шахтерами. Ходила легенда, что при затоплении тоннеля погиб шахтер. И с тех пор он, по словам местных жителей, превратился в привидение. По ночам бродит по вокзалу и пугает проституток и бомжей. Продавщицы вокзальных магазинов из суеверия, а скорее, чтобы умилостивить «погибшего шахтера», изредка ставили в темных углах свечки, стакан водки, который накрывали кусочком хлеба. Через какое-то время подношения таинственным образом исчезали. Называли привидение «погибшим шахтером», потому что появлялся он всегда в одном и том же облачении: яркая, но замызганная одежда плюс шахтерская каска с фонариком. За такие вещи суеверным продавщицам и уборщицам попадало от начальства, однако последних это слегка забавляло. Во всяком случае, подчиненные были заняты потусторонним миром и даже, было замечено, стали меньше подворовывать.

Саид Нуралиев не стал ловить привидение за руку, просто однажды спустился вниз и понял, что в здание вокзала можно попасть из другого места. Откуда именно, он узнал скоро.

Диггер недолго проходил в роли Горлума, безраздельного хозяина своего подземелья, и гидом он не стал. Его убили неделю назад. Машинист с синим лицом резко притормозил возле одинокого пассажира и, открыв двери, подождал, когда тот займет свое место. А после снова помчался по ходовым рельсам...

Кемаль заметно нервничал. Его в корне не устраивала ситуация, которую детально обрисовал Юсуп Каламанов. В ближайшее время пропавшего лейтенанта милиции начнут искать. Группами. ЧП в стороне от места основных событий тут же свяжут с захватом заложников. Район отстоя отдельных вагонов будет блокирован силами спецназа, и тогда все планы полетят к чертям собачьим.

Другая проблема — вагон с заключенными. Если сейчас отдать команду убрать его, то автоматом сосредоточишь внимание силовиков на том месте. Любая мелочь не останется без внимания.

Кемаль понимал, что этот ряд проблем выстроился в результате одной ошибки, которую допустил он, Али Кемаль. Он преподнес урок за нерасторопность и штаба, и железнодорожников. Что не подвигло последних к организованности: наоборот, они засуетились еще больше и второпях переместили спецвагон, который и так не мешал никому, туда, где его по оперативному раскладу быть не должно.

Спецвагон.

Черные брови Кемаля сошлись к переносице. Что-то заставило его напрячься, что-то сдавило грудь и сделало дыхание прерывистым. Но через минуту-другую он разобрался с внутренним дискомфортом. Это приставка «спец» вызвала дисбаланс в настроении. Сейчас все, что было связано с ней, так или иначе представляло если не прямую, то косвенную угрозу. Собственно, Кемаль и его отряд находились в огромном котле, обложенном отрядами специального и особого назначения, перед ними в нетерпении подпрыгивали другие — быстрого реагирования. И над ними стояли начальники с такими же суперприставками. Даже «посторонние» зэки, словно в насмешку, именовались «суперами».

Поразмыслив над этим, Кемаль принял единственно верное решение. Такое развитие дела не исключалось во время долгого планирования операции. Хотя, учитывая высокий профессионализм террористов и их стремление довести начатое до конца, это считалось крайним средством, виделось сдачей позиций и даже отступлением.

Соратник Хаттаба принял решение сократить сроки операции. Вместо запланированных суток придется ограничиться половиной этого (и так сокращенного) срока. Была бы возможность, Кемаль держал в напряжении этот город и два, и три дня. До тотального изнеможения всех «суперов», до повальных обмороков и инфарктов среди заложников.