Михаил Нестеров - Игра по своим правилам

— Ясно, — отозвался Кок, выпуская облако пара. — Никто не знает Колумбию лучше нас. Более двадцати минут опыта на этой чертовой территории! Замерз до смерти! И почему мы не подсуетились насчет разогревающей группы...

Николай в маленьком отряде представлял собой тяжелого рыцаря эпохи Крестовых походов. Он один был вооружен пулеметом с ленточным питанием на двести пятьдесят патронов. Кокарев сам себе подбирал оружие: если брать пулемет, то настоящий; с рожковым и коробчатым питанием он считал «подделкой». Он же и должен был переть и его, и противотанковую «муху» — все то, что находилось в контейнере, — на своих плечах. Он занял место позади Чижика, вооруженного снайперской винтовкой. Замыкал колонну Тимур Музаев. Тимур и командир группы держали в руках автоматы. Соблюдая дистанцию в два-три шага, бойцы побежали в выбранном направлении. За ними долго следил, высоко паря над землей, кондор.

Артуро Эспарза был худой, жилистый. Он носил короткую прическу, не снимал толстенной золотой цепочки. Никто не видел его в рубашке с длинным рукавом. Он постоянно демонстрировал наколки на плечах, сделанные искусным мастером тату. Рафаэль, едва увидев красочную синеву на руках сына — два огромных креста периода испанской колонизации, равнодушно изрек: «Следующее, что ты сделаешь, это проткнешь нос и вденешь кольцо. Будет чем водить тебя в загон для скота. Пошел вон».

Артуро без дела слонялся по гасиенде. Но было одно место, куда его необоримо тянуло. Этим местом была спальня Паулы. Там он обычно получал отпор в виде откровенных насмешек девушки. Опять же, как правило, он закономерно шел отыгрываться на русских проститутках.

Девушки жили на втором этаже во флигеле. Никто их особо не охранял: беги, пока хватит сил. Побежишь — немного развлечешь преследователей. Многие, в том числе и партизаны, рвутся поучаствовать в погоне за живым человеком.

Девушек привезли из Боготы. Там они работали в стрип-баре «Рома» и ютились в грязных номерах стоимостью два доллара за ночь. Но с них брали в пять раз больше. Артуро перекупил их у хозяина за пару тысяч долларов и увез в Сан-Тельмо. Там они по-настоящему стали рабынями и напрочь забыли о профсоюзе девиц легкого поведения, до сей поры кое-как защищавшем их права. Это новшество дон Эспарза встретил с вечной сигаретой во рту и напомнил дохлому отпрыску о его, слава богу, не дожившей до такого позора матери. Ладно, махнул он рукой, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Плакали проститутки. Артуро без кнута, которым загоняли в сарай самого свирепого на ранчо быка, к ним не входил. Пута — было самое ласковое слово, каким он одаривал девушек. И непременно добавлял: «Русская...»

Когда он избивал и насиловал их, он называл их именем своей сестры.

После смерти двух девушек, не вынесших издевательств, Артуро пополнил их ряды другими, одна из них сбежала.

Рафаэль вынужденно отпустил сына в этом вопросе. Артуро был не в своем уме; только не похотливое вожделение отравляло его мозги, а внимание и любовь отца, которыми был обделен парень. Все, без остатка, забрала себе Паула.

«Русская...»

И вот настал день, когда Артуро лишился живых игрушек, а последние наконец-то обрели вечный покой.

В спальню Паулы Артуро вошел без стука, задержав спешащую к молодой хозяйке служанку. Он прижал Розенду к стене и задышал в ее лицо утренним дыханием:

— Сегодня ты мне не нужна. Сегодня я буду трахать твою хозяйку. — Он отпустил ее и притопнул ногой, наклоняя туловище: — Пошла отсюда!

Паула Мария проснулась с рассветом. Она лежала на кровати, накрытой осточертевшим балдахином. Она расслышала голоса за дверью и тяжело вздохнула: ей снова придется сносить непристойности Артуро. Единственный тормоз — это имя Рафаэля. Обычно он убирался вон, когда Паула говорила: «Если ты не отстанешь, я пожалуюсь отцу».

И вот сквозь дым накидки смутно проступила тщедушная фигура брата. Те несчастные несколько часов, которые девушка находилась на отдыхе и в долгом-долгом полете над Атлантикой, в общей сложности шестнадцать тысяч километров, Артуро провел в Картахене. Там его арестовали за драку в баре при La Quemada, где по вечерам в пятницу и субботу играет оркестр, и Мартинесу пришлось выкупать его из полицейского участка. Синева под глазом брата еще не прошла. Ее было видно даже через полупрозрачную ткань.

— Привет, сестрица! — прошипел Артуро. — Спишь или делаешь вид? Знаешь, что сделал папаша, когда нас не было дома? Убил моих проституток. Они свиным дерьмом вышли.