Михаил Нестеров - Если враг не сдается

И снова чьи-то голоса прозвучали в ушах Антона: «У него автомат. Давай е...м его по голове и заберем...»

В салоне «пятерки» было двое. Они возвращались из Богатого в Неприк. Пассажир, опустив стекло, на американский манер выставил за окно ногу и глотал из горлышка пиво. Его товарищ за рулем замерз, но сам бы с удовольствием высунул из окна обе ноги. Завидовал приятелю, однако замечаний не делал.

«Дубовые» динамики оповещали окрестности о настроении местных парней: «Ты скажи, ты скажи, че те надо, че те надо...»

Не доезжая Немчанки, водитель вдруг резко затормозил и посмотрел на товарища. Потом указал за спину:

— Там кто-то лежит.

Он включил первую передачу и на плотном песчаном грунте, дав газу, развернулся почти на месте. Фары высветили неподвижную фигуру человека, лежащего на обочине. Подъехав ближе, приятели вышли из машины и склонились над Антоном.

— Елы-папы! У него автомат! Давай е...м его по голове и заберем.

— Сядь в машину!.. Эй, парень, что с тобой? Слышишь? — Водитель потрепал Соколова за плечо.

— 65-й... километр... Отвези... — При виде парней, своих ровесников, склонившихся над ним, Ротвейлер ощутил прилив сил. Несмотря на восклицание одного из них, агрессии в них не чувствовалось.

— 65-й? Там никто не живет. Тебе точно туда надо?

— Отвези. Я покажу. — Антон взял водителя за рукав куртки. — Там радиостанция.

Они не верят. Конечно, не верят. Он бы на их месте тоже не поверил.

Они знают, где 65-й километр. Местные.

— Я из учебного центра спецназа. Лесной разъезд. Нужно передать сообщение. Мой товарищ погибает.

Мельников отбежал от лагеря на два километра и, решив, что хватит, остановился передохнуть. Хотя бы минуту. Или две. Ему в таком же темпе предстояло бежать назад. Он глянул на часы, словно прикидывал, сколько времени ушло на то, чтобы прихлопнуть двух наемников и устроить за собой эту дикую гонку. Действительно же прикидывал время. У него было пятнадцать, от силы двадцать минут. Магомедов не забьет тревогу, он сделает другое: заставит Седова выйти на связь.

Интересно, подумал Мельников, прикуривая сигарету и делая быстрые короткие затяжки, снимет ли Магомедов охранение с остальных направлений? Должен снять, чтобы собрать всех в кучу. А всех у него осталось тринадцать человек. Минус четыре шахидки и Батерский, которые ушли в неизвестном направлении, — получится восемь. Восемь боеспособных террористов. Которых больше на мякине не проведешь.

Пора. Он плевком затушил сигарету... и бросил ее под ноги. Вообще-то так разведчики не делают.

«Пятерка» с включенными фарами стояла на обочине, развернувшись в сторону брошенного поселка. Оттуда раздавались громкие голоса:

— Мы дураки! Мы идиоты! Мы ищем погреб! В час ночи!

— Заткнись и посвети сюда. Кажется, нашел. Я... спущусь первым?

— Нет, я спущусь первым!

— Заткнись!..

— Ну что, нашел?

— Блин! Тут, в натуре, убежище. И рация. Даже печка есть.

— Печку вытащи в первую очередь.

— Заткнись!

— "Дельта", я «Кама-2». Ответьте «Каме».

— Слышу тебя, «Кама-2».

— На связи Ротвейлер...

Миротворцу всегда хватало выдержки. Тем не менее сейчас, когда в трех десятках метров он видел Седова и Шарова, окруженных бандитами, едва сдерживал себя, чтобы не надавить на спусковой крючок автомата. Вот только не ясно было, вышли они в эфир или нет. Зато время, что Миротворец гонялся сам за собой, вполне могли связаться со штабом.

Ничего не ясно. Капитан и прапорщик, спутанные по рукам и ногам, сидели друг к другу спиной. Ноги Седова вытянуты, свои капитан поджал под себя. Радиостанция рядом. Антенна покачивается под слабым напором набежавшего ветерка. Магомедов всё еще красуется со своим автоматом. Остальные боевики, видимо, ждут решения командира. Который, не дожидаясь арабов, форсировал события. Считал, наверное, что дело с разведчиком уже в шляпе. Вроде бы это было на руку Мельникову, однако тревога не отпускала его. Сумел Ротвейлер передать сообщение или нет? Если сейчас активизироваться, то у Седова и Шарова останется приличный шанс не быть убитыми: боевики и сами не тронут их, и постараются оградить от автоматного огня. Но если сеанс состоялся, всё получится с точностью до наоборот. Считай, наговорили в трубку свой собственный смертный приговор.

Думай, думай. Соображай.

Седов... Быстро сломали мужика. Не могли не сломать. Шаров... Капитана сломали давно, еще в двухтысячном, когда он попал в чеченский плен. Обычно люди, перенесшие зверские пытки, издевательства и унижения, уже не в силах сопротивляться. Это сидит у них в голове, в каждой кричащей от воспоминаний клетке, в каждом нерве. Наружу выходит всё — боль, муки, надругательства. Страх вновь пережить всё это ломает человека в два счета. Как сухую палку о колено.