Михаил Нестеров - Убить генерала

— И ты начал искать человека, который рискнул бы своей головой.

— И нашел его, — слабо улыбнулся в ответ Андрей. — Пока дело не сделано, так и будем в тени. Но потом все изменится — в лучшую сторону. Будь уверен.

Сразу после этого откровенного разговора Крапивин окончательно достиг переломного момента, когда идти можно было либо вперед, либо назад. Внутренний компас, ориентированный на север, сломался и в его душе тоже. Теперь он указывал в прямо противоположном направлении.

А в ушах стояли прощальные слова капитана Андрея Проскурина:

— Витька, хочу еще раз напомнить: человек, представляющий угрозу «кабинету», уничтожается. Теперь это касается и тебя тоже.

Но в них Виктор Крапивин не расслышал угрозы, потому что не был человеком из той единственной категории, названной капитаном. И оба понимали это.

Очередная, третья по счету ночь дурманит голову, заполняет ее бродящим хмелем... Не ко времени она задает вопросы: «Ты убьешь человека?»

Ночь выплетает на окнах черные круги и пристрелочные квадраты мишеней, шепчет до боли знакомым голосом: «Кто тут хотел стать снайпером?..»

Апрель 2003 года

Со временем напряжение слабело. Оно почти иссякло к шестому месяцу обучения. Ставший привычным срывающийся голос Андрея Проскурина прозвучал в этот раз строже, и Близнец, уже получивший эту кличку, неожиданно для себя приготовился шагнуть вперед, услышать то, что запомнил на всю жизнь: "Учти — во время выполнения задания ты можешь рассчитывать только на себя... Тебе придется смотреть, как разлетается в прицеле голова... Отныне твоим девизом будут слова: «Мы стреляем редко, но так, чтобы каждый раз попасть в цель».

Этот урок Проскурин закончил на неожиданной ноте, и у курсантов сложилось впечатление, что это последнее занятие.

— Во время курса вы стреляли по мишеням и манекенам. В реальной жизни вы не встретите человека, похожего на черный кружок или пристрелочный квадрат. — Инструктор дождался, когда уляжется легкий смешок в аудитории, и закончил: — Теперь первое, что вы увидите в оптический прицел, — это глаза. Глаза обычного живого человека.

Проскурин отпустил курсантов, задержав Крапивина.

— С тобой хочет поговорить один человек, — сказал он Близнецу и дождался стандартного вопроса:

— Кто он?

— "Купец", — ответил капитан.

— Почему так рано... и так поздно? — невольно скаламбурил Крапивин. До окончания курса почти месяц, а на часах без четверти одиннадцать вечера.

— Потому что это особый «купец», — сделал ударение Проскурин. — Такие люди всегда приходят раньше раздачи. Так что не удивляйся ничему. Предложение, которое тебе сделают, получают единицы — это обычная практика. Ты заметил, что я приглядывался к тебе во время курса?

— Да, у меня было такое ощущение, — ответил Виктор.

— Когда оно возникло? Припомни конкретный эпизод. И если ты сделаешь это... — капитан едва заметно покачал головой, — я назову тебя лучшим из лучших.

— Ну тогда это звание у меня в кармане, — улыбнулся Витька. — Вы задали вопрос, товарищ капитан. Точнее, прозвучала вводная. Три снайпера на позиции остались без приборов определения дальности. Первый снайпер определил расстояние до цели в триста пятьдесят метров, второй в четыреста, третий в четыреста пятьдесят. Их действия.

— Что дальше, напомни?

— Кто-то сказал, что нужно вычислить среднее арифметическое, кто-то предложил примерно то же: ориентироваться на второго стрелка. Я нашел ответ в том, что стрелков — трое. Все просто. Каждый ставит прицел и делает поправки на то расстояние, которое он определил, и стреляют одновременно из трех винтовок. Одна из пуль точно попадет в цель.

— Все просто, ты сказал? Но почему только один из тридцати ответил на эту вводную?

— Я не знаю.

— Я знаю. Пойдем со мной.

Одиннадцать вечера. Практические занятия проходили днем, теорию привычно перенесли на более позднее время. Из офицеров в центре снайпинга лишь дежурный, не считая капитана Проскурина. Правда, человек, встречавший Крапивина в кабинете инструктора, показался Близнецу военным. О том говорила его выправка — прямая спина, широкие плечи, сильные руки — и проницательный взгляд.

На столе лежала синяя папка. Чуть лысоватый незнакомец лет сорока, одетый в рубашку с короткими рукавами, открыл ее и пролистал несколько страниц. Только после этого он улыбнулся, что очень подходило к его круглому лицу, и спросил: