Михаил Нестеров - Тайная тюрьма

У Питера была масса помощников, единомышленников, завистников, врагов. У него не было друзей. За исключением Джеймса Херши. Они часто встречались, и не всегда поводом были служебные обязанности, засиживались за бутылкой виски. Но каждый раз беседы, начинающиеся с вопросов и ответов о женах, детях (у Питера было трое дочерей от двух браков), заканчивались должностными спорами.

— Питер, ты должен знать, что мы всегда трезво оцениваем роль твоего аппарата, — начал Херши, занимая прежнее место напротив хозяина кабинета. — «Специальная война» [3] в Афганистане находится под оперативным контролем Лэнгли. Вы планируете по собственным разработкам...

— А не по боевым уставам, — перебил Питер, глядя на Херши. — Мы не раз беседовали на эту тему. По твоим глазам я всегда читал: «Господи, какую же мощную организацию возглавляет этот старый засранец! Вот бы и мне так!..» Что же, ты на полпути к моему креслу. Оно крутится быстрее земного шара. Сидя в нем, можно увидеть будущее и прошлое. Ты затронул тему войны в Афганистане. Добавь к ней Ирак. — Питер постучал по подлокотнику кресла, развел руки в стороны. — Мало кто вне этого места знает, где в этих операциях успехи, а где неудачи. Только мое ведомство решает, в какие пункты посылать дополнительные деньги, гуманитарную помощь, где и кого бомбить. И вот на этом фоне вы отдаете меня на растерзание журналистам, адвокатам, правозащитникам и прочей швали. С тобой я могу говорить откровенно. Значит, вы не преувеличиваете значимости моего аппарата.

— У нас и в мыслях не было... Босс сказал: «Тайные операции зачастую готовились много лет, под руководством Питера были созданы легендированные, глубоко законспирированные военизированные формирования».

— Сказал именно таким тоном?

— А что?

— Обычно так говорят, стоя над гробом с усопшим. Херши рассмеялся и продолжил:

— Босс сказал: «Питер, черт его возьми, ловко манипулирует этими нелегальными структурами! С изворотливостью чемпиона мира по кибер-играм! Он всегда получал столько полномочий и свобод, сколько мог выдумать».

— Особенно после террористической атаки на Нью-Йорк, — добавил директор. Он пришел в Белый дом и потребовал от президента открытых действий. Не прошло и десяти дней после падения башен-близнецов, а Буш, представляя на совместном заседании обеих палат конгресса свой план войны с терроризмом, заявил: «Военные действия могут включать тайные операции, секретные даже в случае успеха. Возможно, результаты некоторых боевых или шпионских операций не станут известны никому за пределами особого и весьма ограниченного контингента лиц».

— Я добился своего, — продолжил Питер, — засекречивание сведений было вызвано необходимостью утаить не военную тайну, которая может существовать лишь в России, а правовой аспект спецмероприятий.

Он снял пиджак, повесил его на спинку кресла.

— После заявления президента я заимел полномочия скрывать информацию о незаконных убийствах. Это безусловные меры, и мы занимаемся ими многие десятилетия. Наши противники, сокращая черные списки людей, подлежащих ликвидации — в том числе и в сортирах, открыто заявляют, что Буш своим решением отменил запрет на тайные убийства и узаконил экстерриториальный статус американских эскадронов смерти. Теперь президент идет на обратную рокировку...

— Его здорово прижали. В репортерском варианте положение у него не лучше, чем у Кеннеди в Далласе.

— Но разве от этого легче? Он идет на попятную и потому, что сжигает мосты перед выборами. — Питер посмотрел на часы, как на календарь. — Самое время подчистить за собой дерьмо. Не ошибитесь у себя в Белом доме.

— Делая шаг назад, мы прыгнем на два вперед...

Западная Африка

Веллер долго смотрел на дымящиеся останки, избегая трупа Рэя Бриджеса. Он недоумевал: неужели он и Бриджес оказались правы? Невероятно, что одна группа русских приготовила коридор для второй. Майор гнал от себя эти мысли, прикрываясь другими: «Они фанатики, для них главное — выполнить задание. Вслед за второй могла появиться третья, четвертая... Господи, с таким упорством можно завоевать весь мир!»

— Мою хорошую знакомую укусил ромбический гремучник. Ей сделали десять доз противоядия, однако ее рука вот уже два года припухшая и чувствительная к боли.

Веллер не сразу сообразил, кому принадлежит этот голос. Хотя, кроме Мишель Гловер, на многие мили вокруг не было ни одной женщины.