Михаил Нестеров - Тайная тюрьма

Африканская тюрьма засветилась дважды. За одной проблемой по имени Мишель Гловер директор не разглядел другую — с русским именем. Судьба Абрамова была решена в азбучном ключе: если что-то и просочилось в его камеру, он сможет рассказать об этом лишь своей тени. Подчиненные Питера Шейлера сработали по принципу «тайна соблюдена». «После публикации закрытых материалов в „Вашингтон пост“ следовало перевести террористов в другую тюрьму», — запоздало подумал директор.

Москва, два дня спустя

Питер Шейлер был одет в коричневый габардиновый костюм, который впервые примерил три года назад, рубашку без галстука. У него был усталый вид, и все же он был самой значимой фигурой среди присутствующих. Он управлял войнами в Афганистане и Ираке, создал и руководил диверсионными группами, структурами управления. Он потерпел неудачу на самом крохотном участке, но последствия были сравнимы с катастрофой.

Он часто бывал в России, встречался с русскими коллегами. В обстановке строжайших мер секретности. Это был его двадцать шестой визит в Москву.

Питер никогда не расставался по крайней мере с одной вещью — миниатюрными щипчиками. Ими он стриг ногти так часто, что подушечки пальцев далеко выступали над ними и казались водяными пузырями. Вот и сейчас щипчики блеснули в его старческих пальцах, но лишь для того, чтобы занять руки и больше смотреть на эту бесполезную вещицу. Он умел в деталях рассмотреть человека, не глядя на него в упор.

Полковник Алан Рэмис принимал зубров от разведки в своем кабинете, выдержанном в современном стиле. За исключением рабочего стола — низкого и широкого. На нем ничего лишнего — фотографии семьи Алана и конторка с бумагами. Плюс несколько бутылок с минеральной водой.

— Господа, — на правах хозяина кабинета начал Рэмис, — вы знаете друг друга. Господин Семенов — Министерство иностранных дел.

Высокий сухопарый человек лет сорока пяти в деловом костюме кивнул Алану.

— Господин Старостин — ФСБ.

Лысеющий брюнет в модной золотистой оправе, подчеркивающей его проницательный взгляд, изобразил легкий полупоклон.

— Господин Туэрто — госдепартамент США.

Туэрто прилетел в Москву на самолете из Вашингтона вместе с директором. Он чуть развел руками и прикрыл глаза: «Да, это я».

— Господин Шейлер — ЦРУ. Наконец, мой коллега адмирал Школьник из военной разведки. Я представляю разведуправление Минобороны и уполномочен говорить от лица министра. Прошу к столу, господа.

Шейлер открутил крышку с бутылки и налил в стакан минералки. Смочив горло, он нацелился поблекшими глазами на русского адмирала, которого видел впервые.

— Я бы хотел спросить у представителя военной разведки. Вам удобно, чтобы я обращался к вам по форме «господин Школьник»?

— Почему нет? — на отличном английском отозвался разведчик.

— Я просто спросил. Алан, продолжайте, пожалуйста.

У Питера к «господину учащемуся» накопилась масса вопросов. Он полагал, что задаст их и получит ответы.

— Господа, — продолжил Рэмис, — лично от себя хочу заявить: очень здорово, что для решения важных вопросов мы собрались в таком составе. Мне было бы неудобно разговаривать один на один с Виктором и упирать на подтвержденные полномочия на самом высоком уровне, что меня консультировали боссы Пентагона и Лэнгли. Если официальная часть завершена... Питер?.. — он вопросительно замолчал.

— Да, начнем, пожалуй. — Директор закинул ногу за ногу и сцепил пальцы на колене. — Господин адмирал, вам слово.

Школьник откашлялся и попросил разрешения закурить. Алан подал ему пепельницу. Адмирал сделал несколько затяжек и потушил сигарету.

— Но основе полученной нами информации мы сделали ряд выводов, — начал он. — Реально против России и ряда европейских государств ведется информационно-психологическая война с помощью следующего инструмента: это находящиеся под контролем спецслужб США лидеры террористических группировок. Главная цель этой масштабной атаки — реакция широкого круга людей на возникшую угрозу. Угроза страшнее исполнения, поскольку технически реализовать массовое исполнение терактов практически невозможно. А угроза существует для всех, она становится массовой. На расследование терактов требуются месяцы и годы. А решения на контрудары надо принимать немедленно, — акцентировал он. — Это значит, что американским политикам предоставляется полная свобода объявить имя врага, не боясь ответственности за откровенную ложь. Все это называется провокацией. — Школьник открыто посмотрел на директора ЦРУ. — Вы — разведчик и должны знать, что большинство крупных терактов были совершены при поддержке исполнителей со стороны спецслужб. Иначе как обеспечить организационные и технические моменты, как обеспечить скрытность подготовки к теракту?.. Нас обеспокоил тот факт, что на смену одним грязным приемам приходят другие.