Михаил Нестеров - Спецкоманда №97

— Доложишь мне, когда появится Сергей Климов, — распорядился Артемов.

— Не знаю, смогу ли. — Юрмин посмотрел на часы. — У меня через пять минут занятия с третьим экипажем.

— Все равно пошли кого-нибудь на старый пирс.

— Егорова подойдет? Ей так и так туда шлепать.

— Егорова? Да, — одобрил Артемов. — Отлично. Она свой человек. Погоди, Сергей, — остановил он мичмана. — До выхода сержанта Климова в эфир с ним не связывались? Не получал ли он каких-нибудь распоряжений?

— Нет.

Откуда такая очередная уверенность, полковник спрашивать не стал. Теперь ему необходимо держаться поближе к Паршину, не спускать с него глаз. Что бы ни произошло в лагере, ему ничего не поправить. Его поезд ушел. Возможно, машинистом был сержант Климов, а контролером — капитан Колчин.

Артемов подумал о том, что операция не просто затянулась. Она петляла, как бесконечная тропинка в лесу. Никогда не угадаешь, что ждет за следующим поворотом. Но надежда, что за ним откроется правительственная трасса, все же была.

Он не представлял, как можно бросить все, но и не знал, как закончить. Полковник часто сталкивался с подобными делами, когда просчитать все до конца было невозможно. Так и шел, шаг за шагом, поворот за поворотом, открывая что-то новое.

Это же дело было, по сути, простым. Ну, не таким сложным. Просто на определенном этапе вышел на тропу «человеческий фактор». Напугал, конечно, своим видом. Оставил свои метки и пустился в самую чащобу: догоняйте меня.

Собранные материалы не пропадут, пригодятся когда-нибудь. Но хотелось сразу, разгоряченному и по горячему следу. И хорошо бы не очень кровавому. Совсем без крови не обойтись. Факт установленный.

Юрмин зашел в санчасть и первым делом увидел Ирину Колчину. Как всегда, в белом халате и неизменной безрукавке. И бледнее обычного. Она кинулась к нему.

— Сережа!...

— Некогда, — отстранился мичман. Он вошел в кабинет военврача и поторопил Егорову: — Давай быстрее, Елена Никитична. «Уазик» стоит у дверей.

— Второй экипаж, — сокрушалась Егорова, проверяя медицинский саквояж. — Поверить не могу. Вроде бы ничего не забыла.

Мичман помог медикам сесть в машину и закрыл дверцу. Проводив «уазик» взглядом, выругался. Он забыл о поручении Артемова.

Когда Сергей Климов демобилизовался, друзья впрямую справились: «Сколько духов завалил?» И — ждали ЦИФР. Кто-то завышал, наверное, а кто не убивал, тот придумывал их. Не все, конечно, но многие. Кто-то стыдился, кто-то гордился, кто-то оставался равнодушным. По трехбалльной шкале — страшно, очень страшно, чудовищно.

Давно это было. И шкала чужая — она у каждого своя. Серега в тот раз промолчал.

А вот сейчас отчего-то вспомнил об этом. Может, потому, что «наработал» на балл выше. Казалось, он ни о чем не жалел. А если бы жалел? Правильно ли было поймать себя на странной и глупой, не поддающейся объяснению мысли: все что угодно отдал бы за то, чтобы «обменять» «своих» на «чужих», перенести смертельный поединок в проклятые чеченские горы, освободить разум «от всего лишнего», действовать не с легким сердцем, а с пустым, необитаемым?

Нет, так он не думал. Но согласился бы на то, чтобы собрать вокруг себя толпу; по левую руку расставить тех, кто считает его вменяемым, с другой стороны — тех, кто видит в нем невменяемого. Удивиться абсолютному равенству и поставить себе диагноз: нормален. Абсолютно нормален. Вот и весь референдум. Не хватает лишь одного голоса «за» или «против», чтобы перевесить чашу в ту или другую сторону.

Глупо все это, размыто, нереально. Словно один на один со стаканом и собственными мыслями.

Клим оставил старый пирс, а на нем Алексея Бережного, бригаду «Скорой помощи», военврача капитана Егорову, медсестру Ирину Колчину. Только оттолкнув лодку и взявшись за ручку стартера, он ответил на ее вопрос, покачав головой: «Нет».

Не судьба.

Прибавив газу, он оглянулся. Ирина стояла на причале, утопив лицо в ладонях.

«Что делать?» — думал Артемов, гоняя желваки. Генерал Паршин уходил безнаказанным. Полковник глянул в окно: напротив штаба Паршина дожидались трое его парней. Всего трое. Сюда бы секретного агента с оперативным псевдонимом «Влад»...

Скорее всего именно из-за Тульчинского покидает так срочно военно-морскую базу генерал Паршин. Но что он сумеет выяснить в Каспийске? Да ничего. Ну поднимут по его приказу всех дагестанцев от пятнадцати до шестидесяти, а что толку? Влад — опытный агент-диверсант, ему все дороги перекроешь, а он все равно уйдет.