Михаил Нестеров - Слабое звено

Думать, думать. А наутро дать согласие или отказаться.

Сергей вышел на балкон и поежился. Полночь. Над озером стелился туман. Из него, словно попавшая в плен, взывала какая-то ночная птица. Тоскливо, неуютно, беспокойно на сердце.

Согласиться или отказаться от безумного предложения? Пока нет определенного плана, бесполезно взвешивать шансы. Хотя шанс уйти с хорошими деньгами все же был. Так и так придется уходить – с деньгами или без них.

Собственно, к чему мы стремимся всю свою жизнь? – думал Сергей. К покою. Кто не думал о тихой гавани или уютном домике? Не думал о тишине и покое? Кто не представлял себе легкий бриз, треплющий над головой парус, необъятный простор океана впереди, а позади... В этом месте стоит задаться вопросом: «Когда тебя последний раз встречали приветливо?» Деньги и покой – вот все, что нужно в этой жизни.

Марк отбросил все ненужные мысли, как только вспомнил часть беседы с Науровым и свои намерения «кинуть» хлебосольного хозяина и скрыться с авансом. Сколько времени прошло с тех пор? Какие-то часы. Пусть что-то и тревожило душу, но не могло заставить пересмотреть свои позиции, не имея на то веских причин.

Он снова подумал о Шамиле Наурове. Сколько бессонных ночей простоял старик на этом балконе, слушая, как и Сергей, крик ночной птицы. А в ушах кавказца стоял голос сына...

«Вот ведь дерьмо!» – выругался Марковцев. Он подошел к столу и налил красного вина. Вспомнил еще одно изречение: «В отпущенный тебе срок живи». Да, надо жить. Бояться за свою шкуру можно по-разному – с легким хмелем, как от этого вина, или с зудящей от постоянных волнений кожей.

Однако чего-то не хватало, малости, чтобы прийти к окончательному ответу.

Освещенным коридором Сергей прошел в комнату, где смотрел записанный на пленку репортаж, закрыл дверь и сел перед телевизором. Нажал на кнопку воспроизведения, на табло видеомагнитофона высветилась зеленоватая надпись – нет кассеты. Он перебрал на полке с десяток кассет, но все оказались с фильмами.

На откидной дверце секретера гость заметил ключ и повернул его. Внутри лежали две кассеты, Сергей выбрал наугад и вставил в деку магнитофона...

Наверное, это и была та самая малость, которая не позволяла Марку принять окончательное решение. «Малость», записанная на пленку, – не ту, что демонстрировал ему хозяин дома, – впечатляла настолько, что волосы у корней Марка, повидавшего в жизни всякого, пришли в движение. Не сам факт похищения сына питал месть Наурова, а то, что произошло дальше, в плену, и было запечатлено на видеокамеру. Небольшой отрезок времени – «между жизнью и смертью» Саида. Он жив и смотрит в объектив камеры, а в его руках оружие...

Марк вынул кассету и положил на место. Он пришел к окончательному ответу. Наверное, такого, по-настоящему психологического тренинга ему и не хватало. Он подогрел свои мысли, которые двинулись в ином направлении. Невысказанные слова, как в мельничных жерновах, переминались желваками. И вот в голове стала рождаться рискованная, но красивая многоходовая операция. Наутро Марк знал, каким образом он сумеет вытащить из знаменитой московской тюрьмы чеченского полевого командира.

Марковцев использовал испытанный способ. Часто, когда непрестанно думаешь об одном и том же, мыслям нет выхода. Но стоит не то чтобы отвлечься, а переключиться на отвлеченную тему, как вдруг приходит решение. Ключом стал отчет санитарно-эпидемиологической службы, приведенный в «Комсомольской правде», газете, которая лежала на столике. Отвлекаясь от основной темы, отчет эпидемиологов о массовом заражении холерным вибрионом в Казани Сергей прочел вкупе с другими статьями.

Шамиль встал рано, едва ли не с восходом солнца. Туман над озером заметно поредел и продолжал таять на глазах. Две овчарки ластились к хозяину, и он, продолжая шествие по росистой траве, поочередно трепал их по загривку.

Бодрый, словно провел ночь в безмятежном сне, Марковцев наблюдал за Науровым с балкона. На дагестанце поверх спортивной куртки была надета теплая безрукавка, на ногах... Сергей вгляделся внимательней и улыбнулся: хозяин был обут в обыкновенные резиновые галоши.

Под утро Марковцев еще раз вернулся к непростому вопросу: почему Науров доверился незнакомому человеку. И ответил на него без труда. О своей лютой ненависти к чеченскому полевому командиру Шамиль мог заявить в открытую. Как никто другой, он имел причины желать смерти чеченцу. И вряд ли правоохранительные органы серьезно отнеслись бы к его заявлению. Амиров охраняется надежно, ни у Наурова, ни у кого-либо другого нет шансов не то что похитить Султана, а даже оказаться на почтительном расстоянии от него. В случае же обнаружения серьезных намерений в Лефортове сменят охрану, арестованного могут перевести в другое место содержания плюс прочие специальные действия.