Михаил Нестеров - Слабое звено

– Чем занимается ваш отдел, Владимир Дмитриевич? – Генерал наконец вернулся на свое место и жестом усадил подчиненного за стол.

Шестаков слегка нахмурился, не зная, как ответить. Вопрос если не коварный, то двусмысленный. При сурово сдвинутых бровях шефа его можно было расценить как недовольство. Сейчас лицо генерала выглядело «неудобочитаемым» – все эмоции как бы сбалансированы. Взгляд сероватых глаз, выражающих упрямство, направлен мимо собеседника, тонкие губы плотно сжаты.

– Работаю по Дагестану, – осторожно напомнил Шестаков, поскольку не далее как вчера получил от Прохоренко распоряжение действовать по первому приоритету. – По факту хищения с законсервированной базы вооружения боевых пловцов, – добавил Шестаков.

– Давайте подробней, – потребовал генерал. – Что нового удалось узнать?

– Хищение совершено предположительно капитаном Юрием Санниковым. Судя по донесениям – неудачник, уволился со службы, перебивался случайными заработками. Его труп нашли в его же квартире. Там же обнаружили патроны и гильзы от унифицированного оружия.

Генерал жестом потребовал материалы дела и раскрыл перед собой пожелтевшую папку. Пока Шестаков рассказывал, Борис Викторович успел прочесть несколько страниц, остановившись на акте, едва ли не основном документе, испещренном подписями и скрепленном печатями. Из него следовало, что в комиссию по консервации входило восемнадцать человек – многовато для консервации даже секретной базы. Однако чуть позже выяснилось, что шесть подписей принадлежат бойцам из диверсионно-разведывательного отряда «Гранит». Они-то зачем подписались, удивился Прохоренко. Хватило бы одного росчерка командира группы боевых пловцов: он сдает, комиссия принимает.

– Вас не удивляет скорость? – спросил генерал. – Я вижу здесь ссылки на приказы командования ВМФ, но не обнаружил копий этих распоряжений. – Прохоренко перевернул несколько листов: лишь номера, даты и громкие фамилии. – Объяви войну, и то так быстро не смогут мобилизовать или перебросить секретное подразделение.

– Два, – подсказал Шестаков, – включая морской спецназ, а это сто пятьдесят человек.

– Сроки консервации не определены, – закончил генерал. – Продолжайте, я слушаю.

– Переброску оборудования предполагалось провести подразделением технического обеспечения – борт научно-исследовательского судна «Михаил Травин» [4] Подобные суда снабжают диверсантов информацией о гидрографических условиях в районе высадки, осуществляют звукоподводную связь, обеспечивают гидроакустическими маяками, совершают скрытую заброску и прием на борт. (Из материалов А. Тараса и В. Бешанова.) . Собственно, на борту «Травина» и хранились боевые заряды. Однако коса нашла на камень: в связи с капитальным ремонтом судна боевые заряды временно поместили на морскую базу.

Внимая подчиненному, генерал отыскивал соответствующий документ. Сейчас он пробегал глазами справку. Из нее следовало, что судно, названное в честь исследователя Каспия, списали летом 92-го года как непригодное к эксплуатации, то есть спустя месяц с начала ликвидации морского разведпункта и два месяца – с мая 92-го года – с начала образования Вооруженных Сил Российской Федерации.

Прохоренко кивнул головой и закрыл папку. Акты о списании «Михаила Травина» были последними в этом странном деле. До сегодняшнего дня к нему не возвращались.

– На умысел не похоже, но все одно к одному. – Собственно умысел в понимании генерала представлял собой смесь безалаберности и спешки. Что касается консервации базы, то это обычная стратегическая практика. Российские тайные базы с оружием разбросаны по многим зарубежным странам. Есть и небольшие тайники, есть и целые подземные бункеры.

Шестаков намеренно не затронул еще одну серьезную тему, точнее, она прозвучала вскользь. При законсервированной базе и нетронутых боевых зарядах все члены диверсионного отряда были не опасны, а при исчезновении зарядов становились опасными хотя бы в информационном плане. Спецслужбам последние годы не везло. На них сорвались, как цепные псы, все кому не лень. Прежде чем сделать шаг, надо сто раз оглянуться.

– У меня еще пара вопросов.

– Слушаю, Борис Викторович.

– Вы начали проверку бывших «гранитовцев»?

– Да, такая проверка началась. Она тем более необходима, что все, кроме Родиона Ганелина, ушли со службы по разным причинам. Не исключено, что кто-то из них побывал на базе.