Михаил Нестеров - Группа особого назначения

— Денег дадите? — сощурился мальчик.

— Посмотрим. Сначала я хочу тебя накормить. Хочешь есть?

Санька шмыгнул носом. Его глаза слегка покраснели, было видно, что он простужен. И немудрено, в его-то одежонке. Есть он хотел. И женщина ему понравилась, сразу видно — добрая.

Через десять минут он за обе щеки уплетал кулебяку, запивая горячим чаем. Глядя на Саньку, Татьяне тоже захотелось есть. Она отошла от столика к прилавку и взяла себе стакан кофе и пирожок с капустой.

Санька съел одну кулебяку, вторую завернул в промасленную бумажку. Татьяна улыбнулась:

— Потом съешь?

— Не, другу отнесу, — пояснил мальчик. — Он болеет, не встает.

Женщина понимающе покивала. Девятилетний мальчик виделся ей даже не юношей, а вполне взрослым, рассудительным человеком, повзрослеть которого заставила жизнь. Татьяне хотелось спросить о его родителях, родственниках, но чувствовала, что еще рано. Судя по всему, у мальчика никого нет. Недавно она узнала страшную статистику; оказывается, беспризорных детей сейчас больше, чем в первые послевоенные годы.

Санька, смешно надувая щеки, дул в стакан и мелкими глотками допивал чай. Он так и остался в своей кепке, несколько стесняясь, сказав, что у него грязные волосы. Татьяне хотелось пригласить его к себе домой, вымыть, накормить, но она не видела продолжения. Что делать дальше, когда хоть на некоторое время мальчик побудет в теплой домашней обстановке? Ему и ей непросто будет, когда придет пора расстаться. Ей — мучительно ждать, когда он скажет, что ему пора; ему, когда его попросят или сделают вид, что его время закончилось.

И конечно, она не подумала о том, что мальчик может оказаться наводчиком и что вскоре ее квартиру обчистят. Обычно милосердие просыпается в людях неимущих или близких к этому состоянию. Татьяна жила одна, отдельно от отца, который после смерти жены сошелся с другой женщиной. Так получилось, что их отношения если не разладились совсем, то стали натянутыми. У нее была двухкомнатная квартира, хорошая обстановка, нормальная работа с приемлемым для сегодняшнего времени окладом. Она считала себя обеспеченной, но не более, потому что лишних денег никогда не водилось.

Нет, пока она не знала, что делать с Санькой. Посоветоваться? С кем? Только со своей совестью. А та может заартачиться и сказать: «Вон их сколько, иди и жалей всех». А сердце стучало совсем по-другому.

Она все же решилась и спросила:

— Саша, а твои родители... они где?

Санька, недовольно насупив брови, завозился на стуле и вздохнул.

— Где отец — не знаю. Мамка умерла.

— А где ты живешь?

— Да зачем вам это?! Накормили — спасибо. Пойду я, — он поблагодарил женщину еще раз.

— А ты никуда не собираешься уезжать? — справилась Татьяна, вслед за мальчиком вставая из-за стола.

Он пожал плечами.

— Куда я уеду?

— Саша, ты сказал, что у тебя друг болеет. Может, ему лекарства нужны?

Мальчик хмурился все больше.

— Не люблю я, когда меня расспрашивают. В приемнике надоело слушать.

— В приемнике-распределителе?

— Вы догадливая, — съязвил Санька. — Только я всегда сбегаю оттуда, — гордо заявил он. — Дольше пяти суток никогда не задерживался.

Глаза Татьяны сказали ему: «Здорово!»

Мальчик остался доволен ее похвалой.

— Завтра встретимся? — спросила она.

— Настырная вы... Ну ладно, только последний раз. Во сколько? — спросил он.

— У меня уже записано время. — Татьяна вынула из кошелька вчерашнюю десятку. — В десять часов у выхода с рынка.

Санька покачал головой, взяв деньги, и повторил:

— Настырная вы...

Татьяна работала в районной поликлинике медсестрой, и вот уже три года с одним врачом-стоматологом Аксеновой Натальей Михайловной. Аксеновой в этом году исполнилось тридцать, она была только на два года старше своей медицинской сестры. Татьяна не раз бывала в гостях у Аксеновых, с интересом наблюдая, как Наталья подтрунивает над своим мужем, следователем городской прокуратуры. Но долго она не засиживалась; когда приходил с работы Дмитрий Иванович, у нее, как правило, появлялись срочные дела по дому. Хотя какие там дела одной...

Татьяна в свои двадцать восемь лет не была замужем, была как-то попытка связать свою судьбу с одним человеком, но их отношения продлились недолго. И она никогда не распространялась на эту тему.

Сегодня они работали во вторую смену. Аксенова заметила некоторую растерянность на лице медсестры и не свойственную ей нервозность в движениях.