Михаил Нестеров - Черный беркут

— Родственник, значит?

Анна не выдержала и рассмеялась.

Это было за две недели до того, как Алексей написал рапорт, но совсем иного содержания, и навсегда покинул Полярный.

Кавлис бросил на пыльную землю разгрузочный жилет, туда же полетели камуфлированные под горную местность брюки, майка песочного цвета с короткими рукавами. Как следует обваляв все это в пыли и потоптавшись на обмундировании, командир стал одеваться.

— Эх, пропади все пропадом! — Ремез скинул с себя одежду, беря пример с командира. Он уже успел приторочить к спинной панели жилета верхний клапан от рюкзака, который должен выполнять роль патрульного ранца, — легко и необременительно. В данном случае не имело смысла тащить за спиной «РД» целиком, все необходимое уместится в ранце, дополнительных подсумках и карманах «разгрузки», вмещающих в себя 16 автоматных магазинов.

Алексей остался в одних трусах и противоосколочном бронежилете. Поиграл бицепсами. Вытатуированные на плече знаки группы крови пришли в движение. Прищурившись на горы, он спросил:

— Сколько нам плюхать? Километров десять-двенадцать?

— Не больше, — отозвался Кавлис. — По тропе на гору. Основной путь хребтом, а там сразу спуск в долину. Темноты ждать не будем. Одевайся, Леша, бери Михаила — и на разведку.

Ремез надел только брюки и кроссовки. «Разгрузка» — поверх бронежилета. Зачерпнув пригоршню пыли, Алексей высыпал ее на голову, «умылся», прошелся пылью по мускулистым рукам. Посмотрел на Зенина, которого звал Зеноном, и повернулся к Кавлису:

— Готовы.

— Давайте. Алексей — старший.

Ремез подмигнул Сапрыкину: «До встречи» — и, придерживая автомат, раскачиваясь корпусом, легко и быстро побежал вверх по тропе. В двух шагах позади него Зенин.

Разведчики быстро преодолели около семи километров по высохшей почве и еще с полкилометра вдоль быстрого ручья. Местами он суживался, исчезал из виду под каменными выступами. Вода была прозрачна, просматривался каждый камушек на дне, виднелась каждая песчинка. Солнце поднималось все выше, его лучи пронизывали воду, тем не менее она оставалась прохладной.

Ремез припал губами к воде и долго пил.

— Нет, — он поднялся на ноги, — в Катуни вода вкуснее, амброзия. Как-нибудь я вытащу тебя в свои родные места, сходим на зимовье, картошечки испечем, пузырек раздавим. Посидим, березы послушаем, захмелеем. Потом — с головой в ледяную воду! И — раствориться в ней. Я тебе клянусь, Зенон, ты еще увидишь Катунь. Я не я буду.

Зенин промолчал, завидуя товарищу, который вырос в дремучей тайге, на реке Катунь. А он — коренной москвич, «нетронутая природа» до недавнего времени ассоциировалась у него с зелеными пригородами столицы, прудами и мелкими речками.

Михаил напился в два приема, вылил из фляжки теплую воду и набрал свежей, почти ледяной.

— Да чего там Катунь, — пренебрежительно заявил он. — Ты из речки Сходни водичку не пробовал? С приправой водичка: ни солить, ни перчить не надо. И жиру добавлять. Набрал в котелок, поставил на костер. Тут один важный момент. — Зенин поднял указательный палец. — До кипения нельзя доводить, максимум семьдесят градусов, иначе вкусовые качества потеряются, дафнии и циклопы разварятся.

— Планктон, — сказал Алексей.

— Чего?

— Я говорю: тебе можно планктоном питаться, у тебя морда широкая. Вот попрут тебя из бригады вместе с Николо, я вас под мышку — и на Катунь. Гвоздика захватим, хохла, Гриню.

— Думаешь, выгонят?

— Ха!

— Связь проверим? — Зенин взялся за портативную станцию.

— Не будем выходить в эфир. Чувствую, радио вообще нам не понадобится.

Разведчики возобновили движение, осторожно спустились по каменистому склону, кое-где поросшему кустарником, и остановились, почувствовав запах дыма.

— Из Умуджканта тянет, — тихо заметил Ремез.

Москва, Управление по борьбе с терроризмом

На юге Таджикистана было относительно спокойно. Основные силы президентской гвардии республики были сосредоточены на севере, вокруг Ленинабада, Кайраккумского водохранилища и вдоль границы с Узбекистаном, где велись бои с мятежниками, озабоченными в основном клановыми интересами. Мятежники передвигались на бронетехнике, «КамАЗах», местные жители встречали их радостными приветствиями, однако близко не подходили. Настроение у аборигенов было незавидное: шла война, известная фраза «власть сменилась» действительно стала крылатой.