Михаил Серегин - Вольный стрелок

Тогда ему было только двадцать пять лет, но, если судить по тому, сколько крови, труда, испытаний и боли осталось за плечами, он легко мог зачислить в свой опыт существования на этой жестокой земле целую жизнь.

А сколько таких жизней маячило еще впереди…

Сначала была высшая школа ГРУ Генштаба в Москве, куда он попал по ходатайству влиятельных друзей убитого в Афганистане отца, полковника воздушно-десантных войск. Сами курсанты не без оснований называли эту школу «академией». После трех лет даже не учебы, нет! — жесточайшего штудирования обширной программы и не менее строгого отсева курсантов он попал в так называемую группу сирот — спецгруппу «Капелла». Сюда зачисляли лучших по результатам трех лет курсантов высшей школы ГРУ.

Все они, или почти все, эти отборные парни с наивысшими коэффициентами психофизического тестирования и показателями стрелковой, общефизической и развед-подготовки, а также лучшим индексом интеллекта — имели одну общую деталь биографии, за которую группа «Капелла» и получила свое жутковатое прозвище — «Группа сирот».

Большинство составляющих ее элитных курсантов не имело на белом свете никого из родных, и даже собственное отражение в зеркале многим из них казалось чужим.

Именно этот благодарный материал принял под свое умелое руководство «дирижер» «Капеллы» полковник Платонов.

И вскоре зазвучала смертоносная музыка этих вышколенных лучшими специалистами ГРУ «музыкантов». В том числе и в Афгане, отнявшем у него, Свиридова, отца.

Потому что в «Капелле» готовили суперкиллеров ГРУ, и префикс «супер» в данном случае не был преувеличением либо данью моде.

Профиль и специфика их деятельности первоначально предполагала деятельность исключительно в дальнем зарубежье, но с распадом СССР устойчивые жизненные критерии и установки раздвоились и поплыли, и стало неясно, кто будет потенциальным заказчиком, а кто жертвой. Поскольку былые противники внезапно записались в друзья, по примеру руководства страны и Главное разведывательное управление вынуждено было переадресовать приоритеты своей работы.

Основная работа перебазировалась внутрь страны, потому что спецслужбы пытались взять под жесткий контроль крепнущее кооперативно-криминальное движение. Группа «Капелла» работала по заказам государственных структур, и потому любая самодеятельность ее штатных сотрудников, скажем так, возбранялась и пресекалась в предусмотренном уставом порядке.

Пятого мая девяносто второго года командир «Капеллы» полковник Платонов вызвал в свой кабинет боевую единицу своего элитного отдела. Единица эта носила кодовое обозначение «Стрелец АС-13» и «в миру» именовалась старшим лейтенантом контрразведки Владимиром Свиридовым.

— В общем, так, сынок, — сказал полковник, который в своем кабинете предпочитал неофициальное обращение, — у меня есть для тебя небольшое, но ответственное задание. Ответственное потому, что ни тебе, ни мне, ни кому-либо из отдела еще не приходилось сталкиваться с такой безответственностью и недопустимой опрометчивостью, которую выказал один из наших товарищей. Тебе предстоит исправить его упущение.

Полковник походил по кабинету, потом остановился перед «Стрельцом» и выговорил:

— Я имею в виду «Гайдна ПС-3».

Все подчиненные полковника Платонова знали его маленькую слабость — давать «единицам» отдела кодовые обозначения, имеющие отношение к музыке. Офицеры бывшей контрразведки, составлявшие элитное подразделение Платонова, носили наименования «Бетховен», «Шопен», «Глинка» и тому подобные. Они знали друг друга исключительно по этим прозвищам и понятия не имели, как кого зовут на самом деле.

Так, агент «Вагнер» позднее стал лучшим другом Свиридова Афанасием Фокиным.

Да и сама спецгруппа носила музыкальное название, а полковник Платонов проходил в соответствующих сферах как «Дирижер». Или «Скрябин» — по имени любимого композитора полковника, культурного главы отдела элитарных убийц.

Только трое имели немузыкальные имена — «Араб», «Капуцин» и «Стрелец» — он, Владимир Свиридов.

— «Гайдн» принял заказ от частного лица на директора совместного предприятия, — продолжал полковник. — Я думаю, тебе известно, сынок, какие директивы он при этом нарушил. Поэтому я решил отчислить его из группы.

Владимир выслушал, не моргнув глазом, несмотря на то что полковник Платонов произнес слова смертного приговора. Потому что в группе приказ об отчислении визировал не чернильный росчерк пера, а алый росчерк пули во лбу…