Виталий Гладкий - Чужая игра

Пули застучали по кабине как горох.

Мы с Крестом не стали испытывать судьбу и сели на пол. Только Чон, яростно матерясь, лишь слегка пригнулся.

И в это время раздался какой-то странный звук, будто где-то неподалеку обрушились с высоты ящики с пустыми бутылками.

Чон затормозил так резко, что Крест разбил себе бровь о какую-то железку.

— Какого хрена! — рявкнул он. — Водила коцаный…

— Все. Приехали, — сухо сказал Чон.

Кореец открыл дверцу кабины с намерением покинуть ее.

— Ты куда?! — всполошился Крест.

— Посмотри сам…

Мы выглянули наружу.

Поперек ворот стоял автобус «Икарус» с выбитыми стеклами. Он сорвал одну из створок, и металлический столб, на котором висели ворота, влез в салон на полметра.

Теперь это уже был не автобус, а клин, вбитый в замок большой мышеловки, называемой «пороховые склады».

Нам ничего другого не оставалось, как бежать отсюда без оглядки и постараться не нарваться на пулю. А они продолжали сыпаться как из рога изобилия — даже гуще, чем прежде. И я понял почему — наши противники наконец заняли здание охраны и теперь стреляли из окон.

— Уходим. Быстрее! — скомандовал Чон, и мы вывалились наружу.

— Эй, а что нам делать?! — крикнул растерянный Крест.

— У каждого свои проблемы, — ответил Чон. — Ты отвечаешь за свою группу, а я за свою.

И он скрылся в разбушевавшейся метели. При этом демонстративно забыв позвать меня с собой. Хороший командир, ничего не скажешь…

Ко всему прочему мне показалось, что Чон совсем не огорчен неудачей.

Я тоже не стал мешкать.

Как ни прискорбно это сознавать, но я неожиданно очутился в полном вакууме.

Виктор Егорович со своей командой, прихватив содержимое рефрижератора (доллары перегрузили на «Грету» и в легковушки), исчез, как нечистый дух.

Латышеву неожиданно подвернулась срочная командировка в столицу, и теперь его замещал подполковник Семейко — скользкий тип, прозванный Иудушкой.

Он был ставленником покойного губернатора Шалычева, но по своей природной трусливости никогда и нигде не высовывался.

Семейко действовал тихой сапой и в основном отыгрывался на безответных сотрудниках, не обладающих достаточной силой воли и характером, чтобы противостоять иезуитским наскокам Иудушки.

Операция по изъятию долларовой начинки рефрижератора в сводке по городу проходила как бандитская разборка. Никто даже не подумал усомниться в этой липе — чего-чего, а подобных столкновений хватало.

Прокуратура, как обычно, завела дело, следователи что-то вяло искали, рефрижератор, как оказалось, был краденый, автобус записан на какую-то несуществующую латвийскую туристическую фирму, а легковушки, на которых приехали курьеры, исчезли.

Самое интересное, что и в автобусе, и на территории складов не нашли ни одного трупа.

А омоновцы Кузьмича, приготовившиеся ловить разбегающихся преступников, а также немного подлататься, ухватили только мертвого осла уши — охрана тягача словно сквозь землю провалилась. Не говоря уже о деньгах.

— Какого черта ты меня вызывал! — в сердцах матерился Кузьмич утром. — Знал бы ты, какая цыпа грела мне бочок.

— Кончай заливать. Ты ведь спал как сурок.

— Серега, в мои годы на марафонской дистанции нужно беречь силы, — отступил на запасные позиции Кузьмич. — Ну, вздремнул чуток. Так ведь ожидалось продолжение.

— Кузьмич, твои парни могут держать язык за зубами?

— Я бы не поручился. Нет, закладывать никто не побежит. Но в хорошей компании, да под водочку… чего только не наговоришь, когда расслабляешься. Ты что-то опять задумал?

— Я хочу, чтобы свою ночную вылазку ты представил как инициативу Латышева. Пусть даже в моем исполнении. Но это в крайнем случае, если сильно прижмут. Мне бы не хотелось светиться.

— Хе-хе-хе… С тебя причитается. Я как в воду глядел. Что нас сорвал Латышев, уже знает каждая собака. Так я и в рапорте напишу.

— Спасибо, Кузьмич. — Я от всей души потряс ему руку.

— Серега, я не пальцем деланный. Лучше уж мне одному плести байки по поводу разборки, чем мы будем вдвоем кукарекать на разные голоса. Латышев — шеф, с его трона видней, на кого плюнуть, а кому конфетку бросить.

— А если спросят, почему не вмешался?

— Ну ты даешь! — Кузьмич расхохотался. — А когда мы вмешивались в разборки? Да пусть перестреляют, суки, друг друга до единого. Только дышать в городе станет легче.

— И то…

— Серега, а все-таки, что было на самом деле? Чей там спецназ шустрил?