Максим Шахов - Свинцовая орда

— Все, пошли!

Я передернул затвор автомата и полез наверх. Открыл крышку люка, быстро осмотрелся. Никого. Где-то вдалеке что-то гудело, бахало, кто-то часто стрелял очередями. Мне было ясно, что погромы возобновились. Значит, мародеры снова могли завернуть и в наши края.

Я вылез целиком и сразу заметил, что могила, которую мы вчера сделали, при ярком дневном свете очень сильно выделяется на общем фоне двора. И кто бы сюда ни пришел, не мог не обратить на это внимания. Мои ночные опасения были совершенно справедливы. То, что я это сумел предсказать, придало мне уверенности: хоть маленький, но плюс.

За мной вылез Леха с винтовкой наперевес, потом Славик с пистолетом и самая последняя — Хельга. Я с некоторой тревогой следил за ней. Ведь когда она вчера скрылась от погромов под землей, дом еще был относительно цел. Теперь же ей предстояло увидеть картину полного разрушения. Оглядевшись, Хельга побледнела, глаза у нее округлились, но потом она стиснула зубы и внутренне подобралась. Железная фрау!

— Нечего стоять, — проговорила она сквозь зубы. — Пошли за мной.

Мы прошли через бывшие сараи, стены у которых теперь отсутствовали и, соответственно, открывали нам дорогу в соседский сад. Затем Хельга повернула направо — вдоль своего собственного забора, только теперь уже по другую сторону. Потом мы пошли наискосок через сад — мне очевидно было, что девчонка хочет выйти к какой-то одной — только ей известной — точке. Хельга, наверное, соскучилась по движению, а может быть и так, что движением она гасила душевную боль, но летела она почти как стрела, практически переходя на бег. Я не без труда догнал ее и шепнул на ухо:

— Оля, давай не так резво, а? Нам трудно за тобой успевать, во-первых, а во-вторых, с такой скоростью мы можем налететь на кого-нибудь очень несвоевременно. Спокойнее надо, осторожнее, осмотрительнее.

Она кивнула, притормозила. Нас догнали Славик и Леха.

— У меня сейчас подошвы ног загорятся, — пожаловался Слава, — нельзя ли помедленнее?

— Можно, — обнадежил его я, — сейчас будет помедленнее. По сторонам смотрите внимательнее.

Мы выскочили в глухой переулок, точнее, раньше это был глухой переулок. А теперь из-за того, что часть заборов была повалена и сожжена и такая же участь постигла большую часть домов, появились места, откуда нас можно было без труда увидеть с большого расстояния. Это очень напрягало. Хорошо еще, что здесь было много ничем не поврежденной зелени и она укрывала наше продвижение. Тем не менее теперь мы двигались гораздо медленнее, стараясь использовать каждое укрытие, и внимательно прислушивались к тому, что происходит впереди.

— Что за гул? — тревожно спросил я, приблизившись к Хельге, по-прежнему двигавшейся впереди нас.

— Это река, — ответила она. — Перейдем через брод, а там начинаются деревья, кустарники — спрячемся, не найдут.

— Это отлично, только перед рекой не торопись. Надо будет укрыться и внимательно осмотреть брод. Я думаю, вряд ли за ним никто не присматривает. Там может быть засада как раз на таких, как мы.

— Я поняла. Там можно укрыться и с этой стороны.

— Подожди. В этом укрытии как раз могут сидеть такие же умные, как мы.

Хельга остановилась и снова задумалась.

— Тогда по-другому сделаем, — сказала она после паузы. — Пойдем.

Мы снова двинулись цепочкой, перебегая от одного укрытия к другому. Шум горной реки усиливался. Мы в очередной раз перебежали дорогу, а потом Хельга повела нас через пролом в заборе в глубь какого-то двора. Прикрываясь кустарниками, мы приблизились к дому. Странно, но он выглядел почти целым, если не считать того, что вандалы выбили из окон все стекла. На проволоке, натянутой через весь двор, до сих пор болталось уже давно высохшее белье. Я отметил детские вещи.

— В дом, — сказала Хельга и уже было вознамерилась дать ходу, но я уцепил ее за плечо.

— Я пойду первым. Ждите меня здесь, я подам сигнал, если все чисто.

Что-то щелкнуло у меня в голове, и я вспомнил, как Рощин в фильме «Хождение по мукам» перебегал под обстрелом улицы в Екатеринодаре. Я добежал до крыльца, поднялся, толкнул дверь (она была не закрыта), вошел. Меня изумил гул, создаваемый насекомыми. Вкупе с вполне знакомым мне запахом смерти он вызвал у меня самые плохие предчувствия. Бесшумно я прошел в самую большую комнату.

Те, кто все это сделал, даже не потрудились убрать трупы. Женщину и двух ее маленьких детей не застрелили — зарезали. Причем женщина была совершенно голой. Я не сомневался, что, перед тем как ее убить, изверги несколько раз женщину изнасиловали. Для меня доказательством служило в кровь избитое лицо. На детей я вообще старался не смотреть.