Георгий Полевой - Нежить. Доктор Смерть

В груди внезапно резануло. Рано обрадовался… Треклятая вампирша тоже успела выстрелить. А ведь у нее в руке был пистолет-пулемет, и значит, в меня с расстояния всего метра четыре полетели все полтора десятка пуль из укороченной обоймы. Чешский «Скорпион» был весьма простой, неприхотливой, но смертоносной «машинкой». Потому и выпускался в самых разных калибрах: «вальтеровском» — 7,65 миллиметра, 9x18 ПМ, и даже 9x19 «парабеллум». Этот, на мою беду, был снаряжен боеприпасами калибра 7,65 «вальтер». Остроконечные пули пронизали легкий бронежилет. Если бы это были пули «родного» «макарова», то я бы отделался синяками и, возможно, трещинами в ребрах. Если бы «парабеллум» — 9x19, то, вполне возможно, я бы получил переломы ребер и проникающее в грудную клетку.

Но вот остроконечные пули 7,65 «вальтер» прошили легкий «броник» и изорвали мне правое легкое… По крайней мере — треть из тех самых полутора десятков.

А с таким долго не живут. И — как окончательная насмешка судьбы: рядом, руку протяни, находился операционный стол и все необходимое. Но нам нужно было бежать из горящего особняка, пока нас не похоронило здесь заживо под обломками. Я еще успел улыбнуться сквозь кровавый туман в глазах. Но «Desert Eagle .50» не бросил — настоящий мужчина умирать должен с оружием в руках. И ради любимой женщины.

Но пока нужно было ее еще спасти, вывести отсюда… А потому я нащупал на разгрузочном жилете медицинский подсумок быстрого доступа. Очередное приобретение у Тараса. Вколол себе наугад несколько шприц-тюбиков обезболивающего и стимуляторов побольше. Минут на десять-пятнадцать должно хватить, а там… Разорвал пару армейских перевязочных пакетов, скомкал и затолкал под изорванный бронежилет. Это должно уберечь меня от пневмоторакса.

— Что случилось?! Игорь, ты ранен?!!

— Спокойно, Кира, — сквозь зубы, чтоб не расплескать кровь изо рта, сказал я. Боль притупилась от действия спецпрепаратов. Но голова кружилась сильно. Кивнул Жудинову, тот понял без слов и вскинул «помповый» гранатомет…

Как выбрались из того ада, не помню. Заметил только, как упали внутрь прогоревшие стропила крыши. Кто-то стащил с меня «разгрузку» и «броник». Пытались перевязать, колоть препараты, капельницу поставить — да где уж там…

И пронзительный крик Киры;

— Игорь, не умирай, ну, пожалуйста!!!

Однако жизни мне было отмерено минут пять, ну — от силы десять. С такими ранами не живут. Сам в Чечне прошел через это, когда сквозь неплотно сомкнутые ладони уходит жизнь еще одного «братишки». Страшное это чувство.

А потом: острый укол в шею и мрак.

Ощущение, будто всплываешь на поверхность из ледяной воды. А потом меня бросало то в жар, то в холод. Зверски хотелось пить. Жажда — просто сумасшедшая! И водой не напиться.

Сколько крови влил в меня Генри, я даже и не знал. Это он сделал меня себе подобным по просьбе Киры. В самой последней, буквально за гранью, попытке спасти меня от неминуемой гибели.

Выходит, что и она сделала добро из зла, потому что его больше не из чего делать. Что ж, нам ли спорить с Фридрихом Ницше?

Так я стал вампиром.

Кире, конечно же, повезло в свое время гораздо больше, чем мне. У нее был целый лунный месяц — двадцать восемь дней между полнолуниями. У меня же оставалась примерно половина из этого периода. Того отрезка времени, когда я еще способен сохранять то немногое, что оставалось во мне от человека. А потом… Придется мне в последний раз взять в руки свой верный «Desert Eagle .50», чтобы заглянуть в черный провал ствола с расходящейся спиралью нарезов.

Но сдаваться просто так, без боя, я не намеревался. Все же не зря пришлось разгадывать кровавый ребус — тайну вампирского гемоглобина, его страшные свойства белкового инфекционного агента, того самого аномального приона. Вот только думал ли я, что придется экспериментировать на себе? Хотя это удел многих выдающихся ученых.

Например, когда Луи Пастер создал вакцину от бешенства, ее некоторое время боялись применять в случаях, когда не было точно известно, было ли бешенство у покусавшей человека собаки. Врачи думали, что если собака окажется здоровой, то действие вакцины вызовет у человека смертельно опасную болезнь. И тогда врач Эммерих Ульман предложил Пастеру провести опыт на себе. Он просто пришел к Пастеру и сказал: «Сделайте мне прививку. Посмотрим, умру я от бешенства или нет». Ульман остался жив, а врачи стали более широко применять вакцину и спасли немало жизней.