Александр Тамоников - Последняя молитва шахида

Юрий Александрович сказал:

– Василько похитил мою дочь! Вам известна ее судьба?

Шелехов взглянул на часы:

– Через несколько минут бывший генерал будет арестован, тогда узнаем и о вашей дочери.

Раздался вызов на аппарате старшего офицера отдела внутренних расследований:

– Ну что там у вас?

– Подъехали. Начинаем!

Генерал Василько откинулся в кресле. Совсем скоро должен поступить сигнал Грека о том, что оружие им получено, а личный состав колонны уничтожен. Через пятнадцать минут, по расчетам генерала, он станет богаче еще на полмиллиона долларов. Стоило ради таких денег прорываться на верхушку власти! Пусть ведомственной…

Он налил рюмку коньяку, поднес ее ко рту, как вдруг дверь кабинета резко распахнулась и вошли трое. Одного он узнал сразу, подполковник Храмов из отдела внутренних расследований.

Внутри Василько все оборвалось, в глазах потемнело, рука его поставила рюмку на стол и инстинктивно потянулась к верхнему открытому ящику, где на взводе лежал заряженный пистолет. Короткая очередь пистолета-пулемета по мебельной стенке и мелкие осколки хрусталя, бриллиантами усыпавшие бывшего генерала, остановили его.

– Руки на стол, Василько! – приказал подполковник. – Еще одно движение, и ты инвалид.

– В чем, в чем дело?

– Вы арестованы, Василько! Встать, руки назад!

На запястьях Константина Георгиевича щелкнули наручники.

– Подполковник, я попросил бы…

– Поздно, генерал, что-либо просить, настало время отвечать! В машину его и в Управление. С ним сам Кадышев разговаривать будет.

Офицеры, прибывшие с подполковником, вывели бывшего генерала. Храмов же отдал распоряжение группе захвата осмотреть дом и разоружить охрану бывшего генерала. Затем связался с полковником Шелеховым:

– Слушаю, Шелехов!

– Товарищ полковник, Василько арестован!

Яковлев напомнил:

– О дочери, прошу…

– Ах, да. Конечно. Храмов?

– Слушаю!

– Дом обыскали?

– Так точно!

– Посторонних лиц не обнаружили?

– Вы хотите узнать о молодой девушке?

– Именно!

– Жива и невредима! Правда, держали ее, скоты, на голом бетоне, простыла. Но ничего. Держится молодцом! С отцом все просит ее соединить!

Шелехов вопросительно посмотрел на Яковлева, протягивая ему станцию. Тот протестующе замахал руками. И тихо, чтобы дочь не услышала, сказал:

– Не сейчас! Потом! Сейчас не могу!

– Храмов! – проговорил в динамик Шелехов. – Передай девушке, что отец сейчас занят! Но ему сообщили о ее освобождении. И, знаешь, скажи ей, что это он, ее отец, сыграл решающую роль в ее освобождении. Сделай так!

– Есть!

Яковлев благодарно посмотрел на полковника, тот закурил, глядя в сторону.

В это время очнулся Марков. По-звериному озираясь по сторонам, остановил свой ненавидяще-бессильный взгляд на Яковлеве.

– Ах ты, сука, полковник! И почему я тебя с утра не пристрелил, гада? Не думал, что ты, крыса, сдашь всех! Но ничего, нам в одной камере сидеть! Глотку порву, тварь!

– Запела, птичка?

Шелехов указал на Маркова:

– Грузите его, ребята, и на борт. Там охранять!

– А вы, товарищ полковник?

– Я тут пока с Юрием Александровичем побеседую. У него еще дела не закончены, да и у нас время ждет!

Двое сопровождающих Шелехова выволокли завывшего, как пес, Маркова из палатки, бросили в «УАЗ». Отвезли на вертолетную площадку, где мешком забросили на борт «Ми-8», который только что совершил посадку по вызову полковника.

Шелехов, оставшись наедине с Яковлевым, спросил:

– Как же это так, Юрий Александрович? Ты, и предатель?

Полковник опустил голову:

– Я им еще в Афганистане стал…

– Там, после серьезной разборки, много чего выяснилось. Ты со своим батальоном уже ничего не смог бы сделать.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно! Ошибку, преступную халатность допустил командир бригады, разбросав свои батальоны, лишив их единого управления, а «духи» к тому времени приличные силы скопили в том районе. Вот и попали ребята в переплет! И ты, повторяю, ничего уже изменить не смог бы, как бы ни действовал. Противник не дал бы тебе пробиться к нашим! В Генштабе пришли к такому выводу. Командующий тогда лично разбирался с той катастрофой!

Яковлев проговорил:

– Василько все представил мне в ином свете!

– А как же? Он тогда уже начал сколачивать группу преданных и зависящих от него офицеров, используя тогдашние свои родственные связи в ЦК.

– Вы не представляете, какой груз сняли с моих плеч! Ведь я сегодня решил, убрав Маркова, оказав поддержку колонне, связаться с Кадышевым. Попросить его освободить дочь и… застрелиться! Слово офицера!