Дон Пендлтон - Первый день поста

— Теперь закройте ваше воздушное пространство. Ничто впредь не должно попасть в него без разрешения «Алисы».

— Алисы из страны чудес?

— Именно, — ответил Болан. — Но в данном случае «Алиса» — это мужчина. Не перепутайте. Мне не нужны ни вертолеты, ни перехватчики, ни даже частные железки в вашем воздушном пространстве, если не будет на то разрешения «Алисы». Я дам код идентификации для вашего командования. В случае необходимости они могут напрямую проверить его через Вашингтон. А пока, полковник, ваше небо будет закрыто. Я надеюсь на вас — берегите бесценный покой.

— Я должен поставить в известность штаб ВВС...

— Ни в коем случае, — перебил Болан. — Вы разве не поняли меня? Никого не ставьте в известность. Враг проник в наши ряды, и пока никто не знает, где и как это произошло. Хоть это вы понимаете?

— Конечно, — ответил полковник с некоторой долей поспешности.

Болан уже выходил, но в шаге от двери внезапно обернулся:

— В небе чисто?

— Как никогда, — ответил шеф безопасности. — Но вам лучше поторопиться и поднять в воздух вашу «Кобру», пока я и вас не посадил на прикол.

Болан напоследок улыбнулся ему и вышел. Над ним простиралось самое чистое в Америке небо.

Нет, речь шла вовсе не о гражданской войне, когда люди убивают друг друга во имя веры или какого-то идеала. Люди Хэрлсона были простыми наемниками, и главным стимулом для них были деньги. Их даже не связывала кровная клятва, как тех, кто оплачивал их услуги.

Поэтому Болан вовсе не удивился, когда увидел, что лейтенант Томпсон готов перейти на другую сторону. Тем более, что Болан предложил ему это в весьма убедительной форме:

— Мне совершенно наплевать, умрешь ты своей смертью или подохнешь, как собака с пулей в башке. У меня нет никакого уважения ни к тебе, ни к твоей жизни, поскольку для тебя нет ничего святого. Я без малейшего сожаления всадил бы тебе пулю промеж глаз, а затем сбросил бы твой вонючий труп с вертолета. Во всем этом деле есть лишь одно «но»: мне нужна твоя помощь. Думаю, ты способен помочь и сделаешь это. Лишь по этой причине ты все еще жив. Ты — первый мой пленник за весь день. Я захватил тебя, поскольку ты занимал достаточно близкое положение к верхушке, так что не сомневаюсь: ты должен располагать некоторыми сведениями, которые могут меня заинтересовать. Но у меня нет ни времени, ни терпения выуживать их из тебя силой. В любом случае я не люблю терзать плоть, живую или мертвую. Поэтому я предлагаю тебе сделку, ставка в которой — твоя жизнь. Решай сам. Никто тебя не заставляет. Но я не хочу, чтобы ты питал какие-то иллюзии. Нужно, чтобы ты знал: выбирать придется между верной смертью и ничтожным шансом выжить. Этот шанс я тебе даю. Итак, решай! Ситуация проста: ты останешься со мной до конца сражения. Если победит Хэрлсон, ты умрешь. Если же победа улыбнется мне, ты будешь жить, вернее, я тебя не убью. Впрочем, это и без того ясно. Короче, если ты хочешь сохранить себе жизнь, нужно остановить Хэрлсона; а поскольку ты не в силах сделать это в одиночку, твой единственный шанс — это помочь мне. И моли Бога, чтобы я победил. Теперь, мой друг, я достану ствол пистолета из твоего рта, но на 30 секунд, не больше. Если ты будешь говорить разумно, все о'кей. Я оставлю тебя в покое, и мы отправляемся на войну с Хэрлсоном. Если же ты попытаешься вилять, я засовываю пистолет обратно и нажимаю на курок. По твоим глазам вижу, что ты меня понял. Итак, для решения у тебя 30 секунд.

Разумеется, Томпсон вовсе не нуждался в таком большом промежутке времени. Свое решение он принял задолго до того, как дуло пистолета 45-го калибра освободило его язык. Тем не менее, ему понадобилось две-три секунды, чтобы проглотить слюну и заговорить внятно. В его ответе не было и тени сомнения:

— Который сейчас час?

— Без пяти минут пять. Может быть, у тебя свидание?

— Отвлекающий маневр назначен на пять часов. Его нужно предотвратить в первую очередь.

— Какой вид маневра?

— Паралитический газ. Чтобы объявить состояние полной боевой готовности. По метеосводкам мы предусматривали, что газ со скоростью около 15 километров в час распространится на северо-восток, со стороны большой равнины, зона поражения находится в 300 метрах от нее.

— Как это должно произойти?

— Мы взяли под контроль полигон N 3 — сегодня утром, в 9 часов. Разумеется, бесшумно. Газ хранился в контейнерах с прозрачными крышками, чтобы шишки из НАТО могли увидеть, на что он похож. Мы добавили туда катализатор и начинили снаряд, один из наиболее современных. Снаряд подготовлен для демонстрационной стрельбы в пятницу утром. Но, по случайности, он окажется в той серии, которую предстоит расстрелять сегодня в пять часов вечера.