Дон Пендлтон - Рейнджер из Колорадо

— Не делай этого, — спокойно сказал Болан.

На свет появилась «беретта». Толстый глушитель на конце ствола напоминал вытянутую картофелину.

У Сковича задрожали руки, но он не осмелился убрать их со стола.

— Не могу поверить, — холодно произнес он.

— Постарайся все-таки, — посоветовал Болан.

— Чего ты хочешь?

— Твою шкуру.

Руки задрожали еще сильнее, но остались на столе.

— Ладно! Если она тебе нужна, возьми ее!

— Не беспокойся, я так и сделаю. Я тебя убью, Скович, с тобой все ясно. И не бойся, тебе даже не будет больно. Обещаю. А ты ничего не хочешь мне сказать?

— Отчего же? Чтоб ты сдох, сержант!

— И все? Ты сейчас все потеряешь, лишишься своих денег — и тебе нечего мне сказать? Неужто ты не сожалеешь о том, что сделал против своей страны?

— Моей страны! — презрительно сплюнул Скович. — Нет, ты и в самом деле идиот. Прав был капитан. Он с тебя тоже спустит шкуру, тварь.

— Поговорим лучше о тебе. Ты никому ничего не должен и ты хочешь, чтобы Америка была предана огню и мечу?

— Ошибаешься, Болан. Мне-то как раз они кое-что должны. И должна нам всем Америка. Даже тебе. Ты мог ведь примкнуть к нам. Разве тебе об этом не известно?

— Со мной никогда не говорили о деньгах, Скович.

Тот презрительно осклабился.

— Еще бы, — холодно произнес Болан. — Несколько тысяч долларов — и за что? Да я трачу столько каждый день на боеприпасы!

Скович промолчал. Он с презрением смотрел на Болана, в глазах его застыла дикая злоба. «Беретта» тихонько кашлянула, и у Сковича вдруг появился третий глаз посреди лба. Он откинулся назад и упал, опрокинув стул, на котором сидел.

Болан вздохнул, взял со стола бумаги Сковича и принялся их изучать.

Это были какие-то расчеты, все основанные на сумме в двести пятьдесят тысяч долларов. Болан сложил листок и сунул его в карман.

— Вот, значит, сколько причиталось? Двести пятьдесят тысяч долларов...

Сержант Скович продал свою душу за двести пятьдесят тысяч. Делом заправляли серьезные люди, которые не признавали шуток, особенно с деньгами. По подсчетам Сковича, выходило, что его штрафовали три раза. И каждый раз на пять тысяч долларов. Неудивительно, что часовой из взвода «Браво» совсем не рвался покидать свой пост. Вот, стало быть, чем поддерживалась дисциплина в отряде. Вознаграждение было достаточно велико, чтобы гарантировать преданность и честное отношение к службе со стороны солдат. Удачная формула.

Болан оттащил труп Сковича в угол кунга и накрыл одеялом.

— Ты еще немного продвинулся на пути к истине, — процедил он.

В доме Унди почти не было света. По всей видимости, здесь обосновался штаб проведения операции.

Болан сменил часового у входа в дом и отослал его подкрепиться к грузовику обеспечения.

— Кто сейчас в доме? — спросил он у часового перед тем, как тот ушел.

— Командиры взводов «Альфа» и «Браво» и еще какой-то тип, которого я раньше не видел.

— Судя по всему, они решили отдохнуть в комфорте.

— В этом преимущество офицерского звания, — философски ответил часовой.

Болан снял лыжи, поднялся по ступенькам крыльца и, открыв дверь, вошел в дом.

Свет горел только в гостиной. На стенах были развешаны карты и схемы проведения операции. У камина стояла на треноге доска, испещренная непонятными, нарисованными цветными мелками диаграммами. Диван отодвинули в сторону, а на его месте установили стационарную армейскую радиостанцию.

Этим и объяснялось, почему солдатам было запрещено появляться в доме. Запрет действовал с тех пор, как Болан примкнул к бойцам взвода «Альфа». И вот теперь он проник в самое сердце штаба противника.

Скинув анорак и повесив его у двери, Болан подошел к доске и погрузился в изучение диаграмм. Неожиданно на пороге двери, которая вела в кухню, появился человек в носках. В кобуре на бедре у него висел «кольт» 45-го калибра, а в руках человек держал стакан молока и сандвичи.

Болан узнал лейтенанта Томаса, командовавшего снегоходами.

Когда тот заговорил, у Болана отпали всякие сомнения.

— Что вы здесь делаете, солдат?

— Здесь теплее, чем на улице, — спокойно ответил Болан, пристально глядя на лейтенанта.

Его молодое лицо несло отпечаток жестокости и злобы. Казалось, всех этих людей слепили по одному образцу и подобию.

— Это обойдется тебе в тысячу долларов, — брызгая слюной, рявкнул Томас.

Болан догадался, что на него налагают штраф.

— Похоже, вы сегодня потеряли несколько человек убитыми? — Болан улыбнулся одними уголками губ. — Если тебе нужна замена, я предлагаю свои услуги.