Дон Пендлтон - Хит-парад в Нэшвилле

Маззарелли понимающе кивнул и быстро вышел, чтобы принять гостя.

Копа возбужденно ждал у молчащего телефона, вперив взгляд в визитную карточку, пока не покраснели от напряжения глаза. В такое время даже туз пик был тревожной вестью. «Фул» же казался еще более зловещим, и он не хотел иметь с ним дел, что бы это ни означало.

Однако Маззарелли был прав. Тузы Коммиссионе переживали трудные времена. После невероятного скандала в Нью-Йорке, сокрушившего империю Маринелло, на них обрушили свой гнев оставшиеся в живых боссы Коммиссионе. Теперь «тузов» держали на коротком поводке, не отпуская далеко от их штаб-квартиры, и, по слухам, мало кто из них отваживался покидать район Нью-Йорка. Многие хитромордые во всем мире теперь люто ненавидели прежних «полубогов». За последние недели кое-кого из них уже отправили к праотцам. Во всяком случае, прошел такой слушок.

Как и у Маззарелли, лично у Ника Копы не было особых причин ненавидеть «тузов». Эти ребята проделали огромную работу в дьявольски тяжелые времена. Им удалось удержать кланы от взаимной бойни и привнести определенную стабильность в Организацию, по самой своей природе не признававшей равновесия. За это Копа снимал перед ними шляпу. Однако же у него не было особой причины ходить перед ними на задних лапках, особенно если кто-то из них становился у него поперек дороги.

В полной мере это относилось также и к «фулу».

Странный мир, эта мафия. Как и большинство тайных обществ, его цементировала жесткая социальная структура, где царили незыблемые законы. Поэтому обычаи и традиции были важнейшими элементами и соблюдались даже тогда, когда от них не было практической пользы. В своей собственной игре Болан решил опереться именно на эту сторону менталитета мафии. Он знал, что «тузы» превратились в угрожающую силу главным образом благодаря своему влиянию и проникновению во все ее эшелоны. Прежде они были элитой — тайным обществом внутри тайного общества — с практически неограниченной властью и авторитетом во внутренних делах Организации. В сущности, они являлись чем-то вроде гестапо времен Третьего рейха. Такая роль была создана как бы специально для Болана.

После своей третьей кампании против мафии он тайно внедрился в ряды Организации и под маской «туза» вращался в мафиозной среде, когда цель оправдывала такой риск. Однако этот маскарад нельзя было использовать до бесконечности долго. Его враги были отнюдь не дураки, хотя часто ему удавалось выставить их именно в таком свете. Болану пока еще удавалось оставаться живым не из-за презрения к врагу, а благодаря глубокому уважению к его интеллекту и хитрости. При каждом проникновении в стан противника его судьбы висела на волоске, а жизнь или смерть зависели напрямую от каждого сказанного слова, от каждого отточенного до совершенства жеста, от выражения лица и глаз, соответствующих переменчивой обстановке.

Ежесекундно Мак вел опасную игру, даже при идеальном раскладе карт. К этому надо присовокупить текущую ситуацию и тот факт, что последний удар Болана по Нью-Йорку серьезно подорвал авторитет «гестапо». В период смятения, последовавший сразу за этим разгромом, казалось абсолютно невероятным, что эта сверхкрутая команда вообще выживет. Но мир мафии — странный мир, и организация «тузов» выжила, хоть и в существенно измененном виде. У них отняли независимость. Теперь они не имели права вмешиваться в споры между мафиозными семьями и занимались лишь сбором информации и арбитражем. Теоретически они все еще могли выполнять и боевые задачи, но лишь по решению совета боссов, известного под названием «Коммиссионе». Поэтому негласно они продолжали оставаться ударной командой этого совета. Но и сам совет сейчас пребывал в плачевном состоянии, дезорганизованный из-за постоянной нестабильности самой Организации. После нью-йоркского разгрома боссы официально не собирались, и «Коммиссионе» фактически действовала как исполнительный штаб, выполнявший лишь административные функции. Они поддерживали связь и обеспечивали координацию действий между отдельными группировками преступного мира.

Таким образом, «тузы» стали пренебрегаемой величиной в кишащих хищниками джунглях мафии. Некоторых из них пристрелили, что было логичным (в этом мире) способом разрешения старых обид. Другие просто отошли от дел и исчезли из вида, ведя незаметный образ жизни. Те же, кто остался на службе у мафии, подвергались постоянной опасности, и такая ситуация обещала сохраниться в неизменном виде по крайней мере до тех пор, пока вновь не установится относительная стабильность.