Виктор Поротников - Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва

Размышления Мамая были прерваны появлением его супруги Ханум, юрта которой стояла рядом с Мамаевым шатром.

Будучи ханского рода в отличие от Мамая, Ханум привыкла держать себя надменно и вызывающе, общаясь с супругом. В глубине души Ханум никогда не любила Мамая, став его женой помимо своей воли. Хан Бердибек, отец Ханум, так сильно желал заполучить власть над Золотой Ордой, что ради этого пошел на убийство своего отца и братьев. У Бердибека было очень мало сторонников среди сарайской знати, поэтому он приблизил к себе темника Мамая, осыпав его почестями и дарами. Воины Мамая возвели Бердибека на трон, вырезав всю его родню по мужской линии. Бердибек отблагодарил Мамая тем, что сделал его своим зятем. Впрочем, Бердибек просидел на ханском троне всего два года. Он был зарезан вельможами из своего окружения, которые устали от его бессмысленной жестокости. У Бердибека была привычка казнить своих приближенных за малейшие провинности. Даже Мамай не смог спасти Бердибека от смерти, поскольку ему самому в ту пору пришлось спасаться бегством.

Ханум было чуть больше тридцати лет. Она была невысока ростом и склонна к полноте, уродившись этим в отца. Матерью Ханум была аланская княжна, поэтому ее кожа была заметно белее, чем у прочих знатных татарок. Лицо Ханум имело приятные черты, у нее были миндалевидные глаза с длинными темными ресницами, высоко вскинутые брови, круглый высокий лоб, небольшой прямой нос, красиво очерченные уста, мягко закругленный подбородок. Свои длинные иссиня-черные волосы Ханум обычно заплетала в четыре косы, две из которых она укладывала венцом на макушке, пряча их под круглой нарядной шапочкой. Две другие косы обычно свисали на грудь Ханум, прикрывая ей уши. Эти свисавшие на грудь косы Ханум любила украшать жемчужными ожерельями, бусами и серебряными монистами.

Одевалась Ханум неизменно в длинные роскошные наряды, сочетая в них персидский, аланский и татарский стили. Оказавшись на свободе, Ханум тем не менее негодовала на Тохтамыша за то, что тот не позволил ей при отъезде из Сарая взять с собой все наряды и украшения. Ханум была озлоблена на Тохтамыша еще и за то, что ей оставили всего троих служанок из двадцати.

– Долго ты еще намерен торчать на реке Хопер? – подступила к Мамаю рассерженная Ханум. – Чего ты выжидаешь, муженек? Послов от Тохтамыша или наступления зимы?

– У меня мало войска для похода на Сарай, – хмуро ответил Мамай, чуть ли не силой усадив жену на кошму в глубине юрты. – Я ожидаю подхода кипчакских отрядов. К тому же мои нукеры собирают в кулак остатки моего воинства, разбитого урусами и рассеявшегося по равнинам.

– Я знаю, что донские и приволжские кипчаки не хотят идти за тобой, муж мой, – молвила Ханум, сверля Мамая недовольным взглядом. – Ты напрасно теряешь время, ожидая подкреплений. Нужно действовать с теми силами, какие у тебя есть! В прошлом ты же одолевал своих недругов и с малым войском.

– Тохтамыш слишком опасный враг! – раздраженно проговорил Мамай, не глядя на жену. – У него закаленное в походах войско. Перед тем как захватить Сарай, Тохтамыш силой взял власть в Синей Орде, уничтожив Урус-хана и его сыновей. За спиной Тохтамыша стоит Тимур Железный Хромец, эмир Самарканда. За моей спиной никто не стоит, мне не на кого опереться. Мои приближенные предают меня один за другим.

– Ты же заключил союз с литовским князем Ягайлой перед походом на Русь, – напомнила супругу Ханум. – Ягайло шел с полками к тебе на подмогу. Ты вступил в битву с урусами, не дождавшись литовцев. Вот, почему тебя постигла неудача на Куликовом поле. Отправь гонца в Литву. Отправь без промедления! Заручись поддержкой Ягайлы против Тохтамыша.

Мамай встрепенулся, его быстрый взгляд метнулся к Ханум. И впрямь, он же совсем забыл про Ягайлу! Надо бы прояснить, готов ли хитрый литовский князь и впредь поддерживать с ним союз.

– Пожалуй, помощь литовцев была бы мне сейчас весьма кстати, – задумчиво пробормотал Мамай, теребя пальцами свою куцую бородку. – Я сейчас же пошлю гонца в Литву!

Мамай стремительно выбежал из юрты.

Ханум проводила мужа презрительно-мрачным взглядом. Она глядела на Мамая и не узнавала его! Куда подевались присущие Мамаю умение быстро находить выход из затруднительных ситуаций, его воинственность и сноровка. После разгрома на Куликовом поле Мамая словно подменили! В нем уже не было былой решительности и сообразительности. В душе Мамая уныние чередовалось с приступами бешеной ярости.