Виктор Поротников: Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва

Внешность вошедшего в комнату мужа выдавала в нем русича. Он был высок и статен, его довольно длинные светло-русые волосы были стянуты на лбу узкой повязкой. Большие синие глаза его блестели, как сапфиры. Густые брови его были пшеничного цвета, как и небольшие усы. Одежда на нем богатая и яркая, под стать одеяниям самых знатных татарских вельмож.

– Похоже, ты стал важной птицей, Савалт! – Сатай похлопал русича по плечу, когда тот сел за стол рядом с ним. – Как же это случилось? Почему Тохтамыш пощадил тебя? Или Тохтамышу было неведомо, что ты служил эмиру Буранде?

– Я предал Буранду и перешел на сторону Тохтамыша, только и всего. – Савалт пожал широкими плечами, отчего блестящая волна прошла по его шелковой одежде, расшитой золотыми нитками. – Тохтамыш приблизил меня к себе, поскольку такие люди, как я, на дороге не валяются.

– Ты ведь неспроста пришел к нам, – промолвил Чалмай, пристально взглянув на Савалта. – Говори же, мы слушаем тебя.

– Тохтамыш не доверяет вам, – медленно, словно в раздумье, проговорил Савалт, отщипнув кусочек от ячменной лепешки и отправив себе в рот. – Советники Тохтамыша нашептывают ему против вас.

Огул-бек перестал жевать, переглянувшись с Чалмаем и Сатаем, на лицах которых тоже появилась озабоченность.

– И что же нам делать? – проворчал Чалмай, нервно вытирая полотенцем свои жирные пальцы.

– Вам нужно доказать на деле, что вы искренне готовы служить Тохтамышу, – ответил Савалт тем же негромким замедленным тоном. – Тохтамыша можно понять, ведь он здесь чужак. Полностью доверять Тохтамыш может лишь военачальникам, пришедшим вместе с ним в Сарай из Синей Орды.

– Но тебе же Тохтамыш почему-то поверил, – сказал Сатай, глядя в глаза Савалту. – Как это объяснить?

Савалт помолчал, выдерживая пристальный взгляд Сатая, затем с таинственным видом произнес:

– Я словечко заветное знаю. Бабка моя была колдуньей, от нее это слово тайное ко мне перешло. Всякий, кто это слово от меня услышит, начинает полагаться на меня, как на себя. Я и эмира Буранду в свое время этим словом околдовал. Он ведь казнить меня хотел за дерзость мою, но передумал и к себе приблизил.

Савалт умолк и многозначительно повел густой бровью.

Сатай понимающе слегка покивал головой.

– Скажи нам это заветное слово, – волнуясь, промолвил Чалмай, протянув русичу кожаный кошель с деньгами. – Я тебе за это серебром заплачу!

– А я готов золотом заплатить! – воскликнул Огул-бек, встряхнув маленький замшевый мешочек с монетами. – Только открой нам сие заветное слово, друг!

– Это заветное словцо я никому не открою ни за какие деньги. – Савалт отрицательно помотал головой. – Вы – люди имовитые и не бедные. Чай, не пропадете и без Тохтамышевой милости. Но ежели вы всерьез вознамерились служить Тохтамышу, тогда должны исполнить одно его поручение…

Савалт сделал паузу, отправляя в рот горсть изюма.

– Что за поручение? – насторожился Чалмай. – Молви же, не тяни!

– Вам надлежит объехать стойбища донских кипчаков с тем, чтобы подкупом ли, уговорами ли, но склонить большинство степняков на сторону Тохтамыша, – смачно прожевывая изюм, ответил Савалт. – Коль справитесь с этим поручением, други мои, стало быть, и доверие Тохтамыша заслужите.

– Хорошо хоть Тохтамыш не повелел нам доставить к нему голову Мамая, – хмуро обронил Огул-бек, ковыряя ножом в жареных бараньих потрохах.

– Тохтамыш не глупец, поэтому он сознает, что вам по плечу, а что нет, – сказал Савалт, всем своим видом показывая, что на этом разговор окончен.

– Мы готовы выполнить волю Тохтамыша, – промолвил Чалмай безрадостным голосом. – Так и передай ему, Савалт.

Произнеся слова прощания, Савалт вышел из-за стола и направился к двери.

– Кем же ты состоишь при Тохтамыше, дружище? – бросил вослед русичу любопытный Сатай.

– Казначеем, – не оборачиваясь и не замедляя шага, громко ответил Савалт.

Через мгновение он скрылся за дверью.

– О сиятельный, не слишком ли ты возвысил этого руса? – В голосе эмира Алибека прозвучали нотки недовольства. – По-моему, этот Савалт весьма скользкая рыба! Он же не татарин и не кипчак, к тому же христианин и бывший раб, предавший своего господина. Как можно доверять казну такому человеку!

Тохтамыш, разглядывающий мозаичные узоры на стенах и колоннах тронного зала, повернулся к Алибеку. В глазах Тохтамыша светились восхищение и некая отрешенная задумчивость.