Анатолий Афанасьев - Мимо денег

Безумные очи светились, как два красных фонаря. С трудом Шумахер сбросил эротическую одурь.

— Поскучай немного, киса, сейчас вернусь.

— Куда ты?

— Если честно, то отлить.

— Не вздумай кончить, пупсик. Сама тебя всосу до донышка.

Животная похоть, сочащаяся с ее языка и изо всех пор, возбуждала Шумахера, словно электрошокер, и он опять заколебался, но быстро взял себя в руки. Поставил у туалета одного из двух телохранителей, которых привез с собой, закрылся в кабинке и по мобильной трубке набрал номер босса.

Плешак отозвался сразу, будто ждал.

— Гуляешь, Жорик? Ну-ну… Штаны не пропей.

Голос хмурый и юмор солдафонский. Господи, как же Шумахер устал от этой публики! Ничего, терпеть осталось недолго.

— У меня сюрпризик, босс. Не возражаешь, подскачу ненадолго?

— Чего стряслось?

— Саввушка, у тебя же сегодня банный день?

— Допустим… Помыться хочешь?

— Массажистку привезу. Знатная деваха. Пальчики оближешь. От сердца отрываю.

— На часы смотрел? Ночь на дворе.

— Так она для ночи и заряжена. Аж дымится.

Плешак почмокал губищами в трубку.

— Чего-то, Жорик, много крутишь в последнее время. Гляди, себя не запутай.

Неприкрытая угроза (и не первая) убедила Шумахера, что он поступает правильно, очень правильно.

— Ты не прав, Саввушка, — заметил с обидой. — Если кто-то про меня поет, это от зависти. Отлично знаю, кому это выгодно.

Плешак недоверчиво хмыкнул.

— Ладно, подгребай. Я в Валентиновке. Адрес знаешь.

— Минут через сорок буду. Чего-нибудь прихватить с собой?

По-хамски не ответив, Плешак вырубил связь.

Раздраженный, Шумахер вышел из кабинки — и увидел нечто такое, что разом его протрезвило. От писсуаров на него пялилась рослая, поросшая шерстью обезьяна, облаченная в серые брюки и кожаную куртку. То есть, разумеется, это была не обезьяна, а человек, но сходство поразительное. Вплоть до злобных свинцовых глазок, отливающих алым угольным пеплом. Совершенно неуместно Шумахер припомнил старый анекдот про пьяного грузина, который встретил в парке негра. Грузин в изумлении: «Вай, обезьяна!» — на что негр возмущенно: «Я не обезьяна. Я студент из Сенегала, учусь в Университете дружбы народов!» — Грузин еще больше удивился: «Вай, говорящая!»

В голову пришла паническая мысль: неужто Савва, подонок, опередил? Повел взглядом вдоль стен, прикидывая, сумеет ли проскочить мимо обезьяны, и приметил две ноги, обутые в каучуковые ботинки американской пехоты, с тупыми носками, задранными вверх. Он узнал ботинки, принадлежащие Шалиму Юсупову, оставленному на посту телохранителю.

— Деньги давай, — сказала обезьяна низким, утробным басом. — Давай деньги!

Шумахер молча достал вместительное портмоне: денег там было немного — тысяча с небольшим в долларах и сколько-то в рублях. Кинул грабителю, отвлек внимание — и попытался проскользнуть к выходу, но обезьяна оказалась чрезвычайно проворной. Поймала портмоне и одновременно ухватила Шумахера за плечо и, раскрутив, отбросила назад к кабинке.

— Не шали, приятель, — прогундосила с укоризной. — Ты уже свое отбегал.

— Как отбегал? — возмутился казначей. — Ты хоть знаешь, кого грабишь?

— Кого? — заинтересовался волосатик, сверкнув алыми, нечеловеческими глазками.

— Про Савву Плешака, надеюсь, слышал?

— Нет.

— Скоро услышишь. Я его правая рука.

— Твой Плешак — он кто?

Корин действительно не мог уразуметь, кого заловил. По виду вроде интеллигент — чернявый, говорливый, — но чересчур шустрый. Страха нет в глазах. Настоящий интеллигент давно бы обкакался от страха. Они на расправу жидкие. Корина мучила жажда. Но если это интеллигент, кровь у него отравленная, пить нельзя.

— Это его район, Плешака, — объяснил Шумахер. — А ты, парень, похоже, залетный. Лучше бери бабки и убирайся, пока я добрый.

— А-а, — обрадовался Корин. — Так ты бандит? А раньше кем был? В прежние времена?

У Шумахера разом заныли все зубы, но врожденная доблесть ему не изменила и он сохранил присутствие духа. Внутренний компьютер бойко просчитывал варианты. Это, конечно, псих. Или снежный человек. Но откуда в Москве снежный человек? Нет, это псих, сбежавший из клиники. Главное, не раздражать. С психом всегда можно поладить, если поддакивать во всем. Но и тут важно не переборщить. У Шумахера был большой опыт обращения с шизами. В банде их полно, включая Савву. У них начинается припадок в двух случаях: если противоречат или, напротив, слишком поспешно соглашаются. Правда, этот какой-то особенный псих, первобытный. Возможно, жертва неудачного медицинского эксперимента. Черт знает что творится нынче в больницах, особенно в тех, которые поставляют за бугор донорские органы.