Сергей Самаров - Краповые рабы

– Значит, их пятеро осталось? Вместе с эмиром… – спросил старший сержант, хотя только что Серафим Львович говорил, что не знает.

– Да, скорее всего, пятеро. Кажется, так. Я, честно скажу, испугался. Думал, меня застрелят. Мне же автомат к голове приставили, и я зажмурился. Так и сидел – все отнялось, пошевелиться не мог, выстрелов ждал. Потом вы, видимо, стрелять начали. И в моего несостоявшегося убийцу попали. Вон он… – Серафим Львович кивнул на второго убитого, лежащего за его спиной. – Так я и жив остался. А смотреть стал только, когда Дагиров ругаться начал. Тоже, наверное, от испуга глаза открыл, вижу, он весь в крови и задницей, как трясогузка хвостом, мотает. Тогда только увидел, куда пуля попала…

– Я ему это обещал, – сказал Семисилов.

– Очень он обозлился. Но как увидел убитых, решил, что уходить надо. И команду дал…

– Ладно, Серафим Львович, вставай, пойдем догонять… Надо добить эту падаль. Иначе обозлятся, совсем от них житья людям не станет. Будем преследовать.

– Я уже устал… – пожаловался немолодой бомж.

– Не оставлять же тебя здесь. Вдруг они круг сделают и сюда вернутся!

Последний аргумент оказался весьма убедительным и заставил бомжа подпрыгнуть раньше, чем это сумел бы заставить его сделать солдатский пинок.

К сожалению, в наступившей темноте пользоваться тактическими фонарями было опасно, потому что из темноты приходилось постоянно ждать автоматной очереди на любой звук или свет. И, если сначала бандиты торопливо скрылись, без всякого сомнения в нервной панике, потому что двоих потеряли ранеными и двоих убитыми, то уже через короткое время они могут успокоиться и пожелать двинуться назад, чтобы рассчитаться со спецназовцами. Их пять человек, если считать и раненых. Тем более ранение в нижние конечности, что вообще-то мешает ходить, но не мешает стрелять. А второе ранение Бабаджана Ашуровича, на долгое время лишившее его возможности сидеть и лежать на спине, вне всякого сомнения, ввергло его в ярость. Следовало воспользоваться традиционной мстительностью восточного человека. Как правило, подобное проявление эмоций бывает сильнее хладнокровия, сильнее разума, сильнее желания воли. И уже многих бандитов приводило к гибели.

Ожидая возвращения бандитов, спецназовцы шли настороженно, прислушиваясь и чуть ли не принюхиваясь к своему пути. Время от времени кому-то из них приходилось почти ложиться на землю, чтобы не потерять кровавые следы. Кровавых следов было два – двое раненых, как и говорил Серафим Львович. И шаги одного из них становились все короче и короче. Это свидетельствовало о том, что идти раненому тяжело. И крови он потерял много. Скорее всего, это был не Дагиров, потому что эмира бандиты могли бы и понести. Но, если эмир получил вторую пулю тоже в ягодицу, то второй раненый, как успел заметить Серафим Львович, был ранен в бедро. Такое ранение может оказаться весьма опасным. Во-первых, опасно, когда пуля пробивает бедренную кость. Пуля крупного калибра в состоянии вообще вырвать кусок кости даже гораздо большего диаметра, чем диаметр самой пули. Но тогда человек, как правило, вообще не в состоянии ступить на ногу. Любая попытка сделать шаг вызывает болевой шок и приводит к потере сознания.

Идущий первым Семисилов сделал за спину знак раскрытой ладонью. Спецназовцы замерли. Серафим Львович старательно выполнял все действия, которые выполняли солдаты, и тоже замер.

– Василий, глянь-ка… – Родион встал на колени и низко склонился над землей. – Похоже, они здесь отдыхали и совещались…

– Попадешь, куда нужно? – спросил старший лейтенант, отрываясь от бинокля и повернувшись к снайперу. – Дистанция для ночи солидная. Куда хочешь стрелять? Во взрыватель? Если далеко, лучше не рисковать.

Младший сержант Коноваленко по-прежнему смотрел в прицел и разговаривал, не отрываясь от него.

– Я в руку, которая взрыватель ставит, товарищ старший лейтенант. Можно?

– Не знаю, какие последствия будут у взрыва, но, надеюсь, это их задержит. Давай.

Сухой и короткий, едва различимый звук выстрела раздался после разрешения открыть огонь. И сразу же, словно в продолжение выстрела, раздался грохот, и ввысь метрах в шестистах впереди взметнулось пламя.

– Если люди не умеют работать со взрывными устройствами, зачем берутся! – посетовал старший лейтенант Самоцветов. – Хорошо, что до пограничников еще километров восемь. Не должны услышать. Не такой и сильный был взрыв, как я думал.