Андрей Воронин - Слепой. Танковая атака

Кулешов немного помолчал, смакуя коньяк и попутно борясь с желанием попросить у Мордвинова сигарету. Эта борьба представлялась необходимой, но она же и бесила: во-первых, сдаться, пойдя на поводу у дурной привычки, означало бы потерять часть уважения к себе; во-вторых, стрелять сигареты было унизительно – жена все равно не даст, да еще и наговорит кучу гадостей, а Мордвинов даст, конечно, но одному богу известно, что при этом подумает, какие сделает выводы. В общем, не давши слова, крепись, а давши – держись. Все это понятно и, более того, правильно, но курить-то все равно хочется!

– Что ж, – сказал он, наконец, – резюме впечатляющее. Пожалуй, она была права: это здорово похоже на идеальный, эталонный портрет как раз того человека, который нам нужен.

– Она – это Марина Игоревна? – глядя в стол и дымя сигаретой так сосредоточенно и усердно, словно ему за это недурно платили, уточнил Анатолий Степанович.

– Она самая, – подтвердил Сергей Аркадьевич и с любопытством взглянул на своего помощника. – А что? Что-то не так?

– Все так, – по-прежнему не поднимая глаз, сказал Мордвинов. – Просто, если у Марины Игоревны уже есть готовое решение, мое мнение, как я понимаю, роли не играет.

– А у тебя есть отдельное мнение? И каково же оно, если не секрет?

Мордвинов вздохнул.

– Можно откровенно? – спросил он и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Мне это все активно не нравится. Обсуждать с вами вашу жену – не мое дело, это непозволительно, и я этим заниматься не стану. Тем более что я просто преклоняюсь перед ее умением решать деловые вопросы, перед ее чутьем, а главное – перед ее везучестью. Про таких, как она, уголовники говорят: фартовая. Чего ни коснется, все превращается в золото…

«Кроме моей жизни», – подумал Сергей Аркадьевич, но, естественно, промолчал.

– Поэтому я считаю себя не вправе не то что оспаривать или возражать, но даже и обсуждать решение, которое вы примете совместно с вашей супругой, – продолжал Мордвинов. – Но, если бы решал я, если бы я нес за это решение ответственность, я бы не стал связываться с этим человеком.

– Аргументируй.

– Аргументация простая: слишком хорошо – уже не хорошо. Сочетание высочайшей квалификации с подмоченной репутацией, с одной стороны, представляет собой, действительно, именно то, что нам нужно. А с другой – предполагает наличие у человека камня за пазухой и двойного дна. Ему удалось переиграть спецслужбы, так где гарантия, что он не захочет переиграть вас? Даже не переиграть, а вульгарно кинуть… Ему это раз плюнуть, и вы его потом до конца дней своих не найдете. Но это, повторяю, мое личное, частное мнение. Которое вполне может оказаться ошибочным или предвзятым. В конце концов, я и раньше часто бывал не согласен с вами или Мариной Игоревной. Особенно с ней, потому что ее предприятия сплошь и рядом просто ошеломляют своей дерзостью. Но жизнь всякий раз доказывала, что права она, а не я. Надеюсь, что именно так все получится и теперь.

– Но свое мнение, тем не менее, высказываешь, – проворчал Кулешов, снова наполняя стопки.

– Уже высказал. И будто камень с души свалился. Вы ведь и сами до конца ни в чем не уверены.

– Как я могу быть уверен в человеке, которого видел только по телевизору, да и то всего один раз? Я, Анатолий Степанович, уверен в одном: если наш танковый проект в ближайшее время не начнет окупаться, эта пиявка…

– Какая пиявка? – водя своей стопкой перед носом, чтобы насладиться тонким ароматом благородного напитка, невинно переспросил Мордвинов.

– Не делай голубые глаза, ты прекрасно знаешь, о ком я. Тебе нельзя говорить о ней плохо в моем присутствии, а мне в твоем – можно. Так вот, если в ближайшее время не швырнуть ей солидный куш, эта пиявка, эта ненасытная упыриха просто разделит полигон на участки по шесть соток – или, как сейчас принято выражаться, распилит – и распродаст под дачную застройку. Это ничуть не более законно и не менее рискованно, чем контрабанда оружия, но ей на это наплевать, и она это сделает – во-первых, потому что жадна до денег, а во-вторых, чтобы насолить мне.

– А расставаться с любимой игрушкой жаль, – с понимающим видом, без тени насмешки покивал утиным козырьком немецкого кепи Мордвинов.

– Представь себе, да! А тебе не жаль будет потерять свою нынешнюю работу? Я, конечно, подыщу тебе местечко в «Спецтехремонте», но, боюсь, замена будет неравноценной.

Пулемет снаружи дал короткую очередь и умолк. Рычание танкового мотора и лязг гусениц начали быстро удаляться и вскоре стихли окончательно.